Выжившие

– Да брось, я тебя не обижу, я же не дурак, мне надоело быть одному, и…

Договорить он не успел, Яна открыла одну створку ворот и вошла во двор. Увидев незнакомца, она молниеносно достала пистолет и тоже нацелила его на мужчину. Тот фыркнул и закатил глаза.

– Бросьте, девочки, вы хоть раз в людей стреляли?

Саша серьёзно кивнула. Яна помотала головой, неуверенно направляя дуло пистолета на незнакомца.

– Ты хочешь быть первым? – спросила она, и Саша удивилась тому, насколько дерзко прозвучали слова, хотя она знала, что подруга сильно напугана и вряд ли у неё хватит духу нажать на спусковой крючок.

– О, нет, конечно! Ой, а что это там?

Мужчина повернул голову в сторону и крикнул: «Смотрите!» – а девушки, как две дурочки, обернулись вслед за ним. Одно быстрое движение – и мужчина оказался рядом с Сашей, выбил пистолет из её рук и поднял его. Яна запаниковала, она пыталась прицелиться в мужчину, но руки тряслись от волнения, а он тут же навёл пистолет на неё.

Саша оценила расстояние до оружия мужчины, которое она сама кинула на землю. Ни единого шанса добраться до него не было. Чтобы не спровоцировать стрельбу, она медленно подняла руки и сделала небольшой шаг назад.

– Положи оружие на землю, и я сделаю то же самое! – спокойно сказал Макс.

– Я выстрелю в тебя! – в отчаянии крикнула Яна.

Но Саша знала – подруга, как всегда, забыла снять пистолет с предохранителя. Заметил ли это нежданный гость?

– А я раньше! И я попаду, в отличие от тебя! – засмеялся мужчина. – Подумайте сами, если бы я хотел причинить вам вред, вы бы уже были мертвы! Прошу, блондинка, опусти пистолет.

Яна нерешительно посмотрела на Сашу, та медленно кивнула. Девушка направила дуло вниз.

– Ну вот, другое дело! – радостно сказал мужчина, в свою очередь опуская Сашин пистолет. – Возьми. – Он протянул оружие девушке.

Тело знобило, и Саше больше всего хотелось лечь, закутаться в плед, закрыть глаза и уснуть, а не стоять под палящим солнцем и разбираться с незваным гостем. Мужчина же с любопытством озирался по сторонам и не замечал её состояния.

– Пойдём в дом, – после нескольких минут раздумий предложила Саша, чувствуя, что кожу на оголённых плечах начинает неприятно пощипывать.

«Мало того что простудилась, – подумала она, – так ещё и обгорела вчера».

Яна облегчённо выдохнула и пошла следом за ними. Осмотревшись, Макс представился ещё раз, а потом спросил:

– Ну и что две такие красотки делают одни в пустом городе?

Девушки переглянулись и пожали плечами.

– Ты голодный? – не в тему спросила Яна, которую всё ещё потряхивало от волнения.

Макс кивнул. Саша достала из шкафа банку тушёнки и кинула мужчине, он поймал банку на лету, порылся в кармане и вынул оттуда открывашку.

– Спасибо, рыжая.

Саша потеряла к нему интерес и повернулась к Яне.

– Ты привезла лекарство?

– Ой, точно!

Девушка сходила к машине и принесла целую коробку разных таблеток и спреев от боли в горле. Саша приняла ибупрофен и пару раз пшикнула горло мирамистином.

– Ты больна? – насторожился Макс. Он справился с крышкой и уже орудовал ложкой, поглощая холодные консервы, как какое‑то изысканное блюдо.

– Простуда. Весна обманчива – коротко прокомментировала Саша.

Ей было очень плохо, голова раскалывалась на части, а всё тело била мелкая дрожь – то ли от температуры, то ли от всплеска адреналина в крови. Нужно было срочно лечь, ноги едва держали её, но Саша боялась оставлять подругу наедине с этим подозрительно позитивно настроенным типом.

– Макс, мы тебя не знаем, и ты нас тоже, я не могу сейчас принимать никакие решения, мне надо прилечь, но если вдруг, пока я прихожу в себя, ты что‑нибудь сделаешь Яне, поверь, ты пожалеешь! Я, в отличие от неё, умею и люблю стрелять!

– Понял, не дурак! Отдыхай, Рыжик! Можешь даже связать меня. Я на твоём месте так бы и поступил.

Саша пропустила его слова мимо ушей, опустилась на диван и закрыла глаза. Она уже не могла думать и только надеялась, что Яна в случае чего поднимет крик.

Проснулась она уже поздним вечером. В доме царили тишина и покой. Девушка пошла проверить, где Яна, и в первой комнате наткнулась на спящего Макса. Он лежал на спине, широко раскинув руки в стороны, его грудь медленно поднималась и опускалась. Рядом с ним на кровати спала кошка, прижимаясь к боку мужчины спиной. Он заворочался, и девушка поспешила закрыть дверь. Яна тоже спала в своей комнате.

«Какая же она беспечная, совсем как я», – подумала Саша, боясь представить, что бы было, если мужчина действительно хотел причинить им вред.

Саша чувствовала себя намного лучше и решила порисовать. Спустив мольберт на первый этаж, она зажгла несколько свечей. Штрихи быстро ложились на бумагу, вырисовывая лицо.

«Где же ты? Почему ты так долго ищешь меня?» – думала Саша.

Первый раз Ник приснился ей через две недели после смерти её жениха. Девушка была в настоящем отчаянии. Бросила работу, перестала выходить на улицу и только и делала, что пила.

Мать приехала из станицы и сутки напролёт проводила с ней, боясь, что Саша сделает что‑то с собой от горя. Но она не понимала настоящей причины ужасного состояния дочери. Она думала, что Саша страдает из‑за жуткой потери, смерти любимого человека, похорон. На самом же деле Сашу терзало чувство вины.

Нет, она не была виновата в смерти жениха. Она чувствовала вину за то, что ей было всё равно. Абсолютно всё равно. Из‑за этого она всё сильнее накручивала себя, стараясь разобраться в причине такого безразличия, тем самым ближе и ближе подходя к границе безумия.

Девушка понимала, что так быть не должно. Что погиб дорогой ей человек, с которым она хотела связать свою жизнь. Но когда ей сообщили ужасную весть, она ничего не почувствовала, как будто услышала по телевизору новость о гибели незнакомого человека.

И потом, когда закрытый гроб опускали в яму, а вся семья жениха плакала навзрыд, Саша не чувствовала ничего, кроме усталости и недоумения. Ей хотелось поскорее сбежать и чтобы её оставили в покое, чтобы больше никто не подходил к ней и не высказывал соболезнования.

Ей было стыдно.

Когда на крышку гроба полетела первая горсть земли, она поняла, что никогда не любила жениха.

Саша даже не пыталась объяснить это матери. Та, как всегда, отказывалась слушать дочь, списывая всё на стресс и на обострение её болезни.

«Ты бездушная, бессердечная тварь», – твердила Саша про себя, сама не зная, к кому обращены её ругательства – то ли к себе, то ли к матери.