Выжившие

А голоса в голове вторили ей: «Да! Ты бездушная, ты бессердечная! Убей себя! Убей себя!»

Саша знала, что, если бы рядом с ней был отец, они смогли бы разобраться во всём, он бы помог ей вынырнуть из этой бездны отчаяния и самоуничтожения. Но отец приехать не мог. А мать… Саша любила мать, но та никогда не понимала её. И никогда не старалась понять.

В тот вечер Саша наконец‑то осталась одна. Запас продуктов подошёл к концу, и матери пришлось оставить девушку одну дома. Она была уже сильно пьяна и наотрез отказывалась выходить из квартиры.

Только хлопнула входная дверь, как голоса в голове взвыли с утроенной силой.

«Убей себя. Убей себя!» – шептали, шипели, кричали они.

Ей бы позвонить матери, попросить её вернуться. Или хотя бы отцу, услышать его спокойный голос, но Саша сидела за столом и сверлила взглядом непонятно откуда взявшееся лезвие. Она не помнила, как взяла его и принесла на кухню.

«А может, и правда это выход? Не будет больше ни угрызений совести, ни чувства вины, ни этих противных голосов».

Она задремала прямо на высоком стуле в обнимку с бутылкой. Даже во сне она продолжала размышлять, взять ли ей в руки лезвие.

Саша развернула руку, посмотрела на вены, проступающие через кожу, и представила, как больно ей будет. И поняла, что просто не сможет причинить себе боль. Только не таким способом.

А потом она увидела его. Незнакомый мужчина с тревогой смотрел на неё. Он сидел на её диване, в чёрной растянутой футболке и серых спортивных штанах.

Она с жадностью рассматривала его, пытаясь разгадать – это галлюцинация или просто сон.

Его лицо показалось ей смутно знакомым, но она не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах они могли встречаться ранее. Скорее всего, подсознание во сне слепило собирательный образ из всех знакомых Саше мужчин.

Так она подумала, когда мать разбудила её. Девушка только и успела спросить: «Кто ты?»

С того вечера прошло уже несколько месяцев. Мир успел рухнуть. Все, кого Саша знала или любила, погибли.

Он был нужен ей. Он, а не Яна, кошка или этот весельчак Макс, неожиданно появившийся в её жизни из ниоткуда.

Уже заканчивая портрет, она ощутила на себе чей‑то взгляд. Обернувшись, она увидела Макса. Он стоял в дверях, прислонившись к косяку спиной.

– Красиво рисуешь.

– Ты меня напугал, – нервно поёжившись, ответила Саша.

– Прости, не хотел тебе мешать, иначе топал бы, как слон. Решил проверить, как ты, а ты тут рисуешь. Интересный персонаж – твой друг?

– Нет.

Мужчина несколько раз прошёлся рукой по футболке в тщетной попытке счистить с неё кошачью шерсть.

– Вот, значит, какой он, – наконец сказал он.

Заметив удивление на лице девушки, Максим пояснил:

– Мне Яна рассказала. Но я не понимаю, почему ты считаешь, что он для вас не враг? Ведь вы даже не знакомы. Я видел его и его группу.

– Когда? Где? – Глаза девушки расширились, она с нетерпением смотрела на Макса.

– Два дня назад я видел их в Дивноморском, но обошёл стороной. Его группа не внушила мне доверия, – без зазрения совести соврал Максим.

– А мы, значит, внушаем доверие, – с сарказмом ответила Саша.

– Ну, две очаровательные дамы намного безопаснее толпы неотёсанных мужиков.

– Сколько их?

– Я насчитал около сорока.

Саша застонала. Дивноморское. Они так близко.

– Ты видел его?

– Да.

– Вблизи?

– Нет, издали, но он очень похож на твой рисунок.

– И ты считаешь его опасным?

– Да, и даже очень. Если вы меня не прогоните, я могу быть полезен, – с надеждой в голосе сказал Макс.

– Я подумаю.

– Я хорошо стреляю.

– Полицейский или охотник? – спросила Саша, припоминая, с какой лёгкостью днём он обдурил и её, и Яну. И то, как он обращался с оружием, не противоречило его словам.

– Нет, в армии служил.

– Зачем нам твоё умение стрелять?

– Если он нападёт на вас…

Саша покачала головой.

– Даже если ты прав, и он опасен, что изменит твоё присутствие. Двое или трое против сорока человек – невелика разница.

Саша посмотрела на портрет.

– Что ж, Ник, я тебя жду, – тихо сказала Саша.

– Что? – не расслышал Макс.

– Да нет, ничего.

– Рыжик…

– У меня есть имя, – резко ответила Саша. Её раздражало это слово: в детстве её часто дразнили из‑за цвета волос.

– Прости, Саша, как ты себя чувствуешь? – ни на секунду не смутившись, спросил мужчина.

– Сносно.

– Это вы расставили ловушки?

– Да.

– Ты и Яна? Прости, я хочу понять: вы действительно одни? Никого, кроме вас, в Геленджике нет?

– Мы одни.

Брови мужчины поползли вверх, он с ещё большим интересом уставился на девушку.

– Молодцы! Откуда вы всё это знаете? Я имею в виду стрелять, ставить ловушки и прочее.

– Мой отец – военный. – Девушка тяжело вздохнула, вспомнив о погибших родителях. – Был.

– Сочувствую.

Саша промолчала. Макс сел на диван и похлопал рукой рядом с собой, приглашая Сашу присесть рядом.

– Не боишься заразиться?

– Если уж после такого выжил, чего теперь бояться. Садись.