Взлёт и падение

Валенсия: Прям настырно. Мне нравится.

Иногда я не понимал твоего юмора и хода твоих мыслей.

Савиньен: Вспомни об этом, когда я, в черном одеянии, голосом Бэтмэна, скажу: «Пойдем гулять, Ленс».

Валенсия: Главное, чтоб настырно. Люблю настырных.

Ты шутила, а я бил, воображаемой дубиной, свои нежелательные мысли. Они выскакивали, словно те чудовища из игры «Бей кротов» и я едва успевал бить их, чтобы они залазили в свои глубокие норы обратно. Я напечатал то, что было не так уж далеко от правды.

Савиньен: Вот, что ты делаешь? Испортишь же меня. Привыкну и совсем обнаглею.

Привыкну и начну видеть то, чего нет. Привыкну и начну надеяться на то, чего никогда не будет. Привыкну и не смогу представить жизни без тебя.

Валенсия: Портить я люблю. Портить я умею.

Заранее обозначу, что в этом ты нисколько не ошиблась. Ты абсолютно права. Ты портишь все, к чему прикасаешься. Я был худшей версией себя с тобой, но в тоже время без тебя я, в конце концов, понял, как стать лучшей версией.

Савиньен: Посмотрим, насколько хватит твоего терпения.

Валенсия: Портить.

Я сдался.

Савиньен: Удачи тебе с этим.

 

28 марта

 

Из‑за вируса я пригласил тебя домой и у нас с матерью и отчимом вышла занимательнейшая беседа. Жаль, что ты при ней не присутствовала.

– Во сколько она придет? –спросила моя мать.

– В 11:30, ‑отрапортовал я, – Она с ночной смены.

– Правильно, что так выбрал время, ‑похвалила она, – Пусть девочка поспит.

У меня, едва, не дернулся глаз. Я слишком хорошо тебя знал. Ты мало спишь и вредишь собственному здоровью.

– Ты хорошо ее знаешь? –уточнила мать.

– Да, ‑вздохнул я.

– Ей можно доверять? –задала она следующий вопрос и едва удержался от того, чтобы закатить глаза.

– Да, мам, ‑сдержанно ответил я, – Все нормально.

Нет, конечно, я веду в дом террористов и наркоторговцем. А еще мы собираемся устроить оргию и сжечь тут все дотла.

Тут нежданно, негаданно влез отчим, желающий внести свою лепту.

– Ты зачем ее во столько пригласил? –возмутился он, – У человека смена заканчивается в 7:30

– Я люблю ее, но не настолько, чтоб так рано вставать, ‑фыркнул я.

– Приехала и легла б спать с тобой, ‑на этом моменте я едва не поперхнулся, но тут же успокоился, когда отчим добавил, – У нас же гостевая комната есть.

Что‑то мои мысли забрели совсем не в ту степь и теперь их оттуда, лишь поганой метлой, да кислотой ядрёной, вычищать придется.

Это было бы лучшее приглашение: «Приходи и поспи». Учитывая, что я и так говорил про то, что закажу роллы, то в этом перечне только душа не хватает, вроде: Помыл, покормил, спать уложил. В лобик поцеловал и сказку почитал.

Мы смотрели «Лило и Стич», ели роллы и ничего мне более не надо было. Как жаль, что больше мы ни гуляли, и не встречались нигде, кроме кофейни. Но к этой теме мы еще вернемся.

 

29 марта

 

Твой парень мне очень не нравится. Настолько сильно, что я бы его задушил голыми руками со словами, что это во благо человечества.

Валенсия: Пока он мой мужик обидные прозвища не даём.

Но я продолжил шутить, потому что меня бесило одно его существование. Из всех твоих парней он был самым худшим.

Ты пригрозила стукнуть меня, если я не прекращу глумиться. Это было не убедительно. Ты, как будто, не очень‑то и хотела, чтоб я остановился. Тем не менее я извинился, поскольку он тебе, очевидно нравился, несмотря на то, что совсем не подходил. Вот уж, действительно, шкаф с подпалинами. Бесполезный хлам, годный лишь на растопку.

За издевками, в его адрес, я прятал собственное неудовольствие. Для любых отношений вмешательство ревности губительно. Ревность, словно кислота, разъедающая все на своем пути.

В последствии я возненавидел его за то, что у тебя всегда было для него время, а для меня нет. С ним ты шла гулять, а мне говорила, что будешь сидеть дома. И даже во время одной из наших, с тобой, ссор ты написала, что тебя волнуют наши с тобой отношения, но ты не можешь, пока, ответить, поскольку сейчас с ним. Ты не могла уделить разговору со мной даже минуту, как будто потеряв тебя на 60 секунд он бы тотчас упал замертво. И как же меня это раздражало. Твои слова я воспринял, как пощечину, но об этом мы поговорим позднее.

Когда я размышлял над тем, в какой момент все пошло не так, то пришел к выводу, что это, так или иначе, связано с этим парнем. Когда он появился в твоей жизни все пошло наперекосяк. Временами я винил его в том, какой, со временем, ты стала. Мне проще было винить его в том, что ты изменилась, чем признать то, что ты всегда была такой.

 

31 марта

 

В один из дней я общался с той девушкой, с которой ранее ходил на свидание. Она написала мне, что после ночной смены будет отдыхать и потому не хочет никуда идти. Я пожал плечами. Кто хочет, тот всегда найдет выход.

Валенсия: Видишь, я, в воскресенье даже не поспала, чтоб погулять с тобой, а она не поспать не может. Пошла к черту.

Савиньен: Хочется, конечно, пафосно и красиво заявить, что вот ты то, Валенсия, меня любишь, а ей все равно. Но…Ты просто не спишь днём.

Валенсия: Я спала потом. Днем. Мы договорились погулять. И я лучше погуляю с тобой, чем посплю.

Я ответил, что это мило и, что я бы обнял тебя, будь ты рядом. Если бы мне нужно было как‑то охарактеризовать этот месяц я бы назвал его, месяцем, когда ты начала ускользать. Как песок, сквозь пальцы. Месяц, когда появился тот, кого нельзя подвергать остракизму и обструкции. Месяц, когда в твоей жизни появилась переменная, которую ты никогда не должна была встретить.