Взрастить чудовище. Следствие ведёт Рязанцева

***

Разыскать нужную квартиру особого труда не составило. Словоохотливая соседка сама вышла навстречу оперативникам, как только они поднялись на площадку второго этажа.

– Сынки, а я вам уже звонить хотела. Ну это виданное ли дело, плачет и плачет. Что там этот изверг с ней делает? – Старушка подошла к двери одной из квартир и прильнула к ней ухом. – Слышите? – Призывно махнула рукой, предлагая оперативникам последовать её примеру.

Виктор Котов подошел к двери и также прижался к ней ухом. За дверью тихо плакал ребёнок, плач был похож на мяуканье котёнка.

– И вот так целый день, целый день.

Оперативник не собирался уточнять, зачем старушка выстаивает у чужой двери весь день, он просто подхватил соседку за локоток и осторожно подтолкнул к дверям её квартиры.

– Пожалуйста, побудьте пока у себя, а то мало ли? – многозначительно намекнул оперативник, стараясь придать голосу пугающую интонацию. Старушка попыталась сопротивляться, но угрожающие нотки сделали своё дело.

– Ладно, я в глазок посмотрю.

– Вот и правильно. – Котов прикрыл за старушкой дверь и вернулся к товарищам.

– Там кто‑то есть. Слышится невнятный мужской голос. – Олег Ревин оторвал ухо от замочной скважины. – Ну что, штурмом или попробуем мирно войти?

– Штурмом нельзя, всё‑таки ребёнок в заложниках. – Котов нажал на кнопку звонка, но звука не последовало. – Наверное, не работает. Попробуем достучаться.

Виктор стукнул костяшками пальцев несколько раз по фанерному квадратику, которым была заделана брешь в замке, и вновь прильнул ухом к двери.

Внезапно всё смолкло. Ни плача, ни голоса – никаких других звуков не доносилось. Виктор забарабанил сильней. Внутри что‑то грохнуло, затем послышались крадущиеся шаги, и опять тишина. Слышно было лишь тихое сопение. Кто‑то явно стоял за дверью. Олег снова присел и заглянул в замочную скважину, оттуда на него смотрел чей‑то глаз.

– Открывай, – не выдержал Котов. – Иначе дверь выломаем.

– Не имеете права, – раздался, наконец, пьяный голос обитателя квартиры, – я ща милицию вызову.

– Мы уже приехали. Открывай. – Виктор со всей силы стукнул кулаком в дверь.

– Оперативно, – пробубнил голос, – всё равно не открою, не имеете права, я у себя дома.

– Что будем делать? – на всякий случай спросил Ревин, уже понимая, что по‑хорошему не получится, а значит, придётся по‑плохому.

– Олег, иди к соседке, попробуй через балкон, всего‑то второй этаж, а я с этой стороны пока его попридержу. Но помни, на всё про всё у тебя десять минут, потом я выбиваю дверь. Постарайся к этому моменту уже проникнуть в квартиру.

Не успел Виктор договорить, как дверь с противоположной стороны площадки открылась.

– Давай, сынок. – Махнула рукой старушка. – Балкон на кухне.

«А ещё говорят, что старики плохо слышат», – успел подумать Олег, пробираясь сквозь заставленную разным хламом прихожую. В нос ударил чуть сладковатый запах сдобы, ванили и ещё чего‑то не очень приятного. «Запах старости», – не к месту мелькнуло в голове.

Небольшой по размеру балкончик, заставленный банками и кастрюлями, так что и ступить некуда, казался странным сооружением. Трудно было предположить, для какой цели он предназначался.

– Подожди, милок, я банки уберу. А то побьешь, – запереживала бабуля.

– Я тебе новые куплю. – Олег толкнул ногой преграждающую путь посуду.

– Я участкового вызвала на подмогу, – услышал Ревин позади себя дребезжащий старческий голос. Схватившись за хлипкую перегородку, он перекинул ногу через перила и легко перескочил на соседний балкон.

Балконная дверь оказалась закрытой изнутри, но форточка распахнута. Олег осмотрелся в поисках подходящего инвентаря. Из кучи хлама пригодились пустая канистра и обломок швабры. Став на перевёрнутую канистру, оперативник просунул в форточку швабру и попытался отодвинуть защёлку шпингалета. С первого раза манёвр не удался. Олег выдохнул, не спеша поднёс деревянную палку к задвижке и несколько раз осторожно постучал по ней. Наконец задвижка отъехала, и дверь открылась.

На кухне в нечищеной кастрюле что‑то чадило. Буфет был заставлен бутылками из‑под водки. Батарея из таких же бутылок выстроилась и на полу вдоль стены. Олег выключил плиту. С противоположной стороны послышался грохот. Выбитая Котовым дверь сбила с ног пьяного хозяина квартиры, который, не удержавшись на ногах, растянулся на полу в прихожей. При этом бутылка водки выпала из его рук и, расплескивая остатки горячительного, покатилась навстречу Олегу.

– Где девочка? – спокойно спросил Котов и, не дожидаясь ответа, направился в комнату.

Небольших размеров квадратная комнатёнка была меблирована провалившимся диваном и чёрно‑белым телевизором на ножках. «Неужели такие ещё сохранились?» – удивился оперативник. В месте, где полагалось быть переключателю каналов, зияла дыра, из которой торчал металлический штырь. Сверху на телевизоре лежали плоскогубцы. «Надо же, прямо классика жанра». На диване лежали замусоленная подушка и шерстяное клетчатое одеяло, на полу – ветхий коврик. Больше в комнате ничего не было.

«Где же девочка? Здесь и спрятаться‑то негде».

– Вить, давай сюда, – послышался голос из прихожей. Олег стоял в проёме двери ванной комнаты, на полу на голом кафеле сидела заплаканная девочка. – Вот она.

– Это его дочь, – раздался сзади незнакомый голос. – Капитан милиции Прошкин, – представился симпатичный полноватый мужчина в форме.

– Как дочь? – опешил Котов.

– А так. Григорий Степанов, 1972 года рождения, ранее проживал в этой квартире с женой и дочерью. Пять лет назад развёлся. Теперь живёт один. Супруга выписалась и с ребёнком переехала к родителям в Сосновку, – отрапортовал участковый.

В дверях показалась седая голова соседки:

– Развестись‑то они развелись, но изверг этот жене своей бывшей покоя не даёт. Лиля ему видеться с дочкой не позволяет, так он подкарауливает девочку возле школы или ещё где и ворует. А сейчас Лиля в больницу попала, а мать её старенькая, вот он и воспользовался случаем.

– Молодец, Прошкин, участок свой, вижу, хорошо знаешь. Кто, когда, с кем. – На лице Котова заходили желваки. – А почему у тебя ребёнок второй день плачет в квартире спившегося алкаша?

– Так родительских его не лишали. Вроде как имеет право, – талдычил участковый.

– Вы в своем уме?! – Ревину захотелось ударить вмиг ставшим несимпатичным толстяка.