Я буду любить тебя всегда

Конец октября не принес никаких изменений в погоде, но он принес изменения в теле Надежды. Девушка все чаще стала чувствовать недомогание, с ее телом что‑то происходит. Сначала прекратились месячные, затем грудь стала набухать и болеть. «Что это со мной? – Надю охватила паника. – Неужели я беременна? Что я скажу маме? И что мне с этим теперь делать?» – вопросов было больше, чем ответов. Но она решила пока ничего не говорить матери, возможно, она ошибается и только зря встревожит ее и в очередной раз услышит наставления и упреки. Лучше переждать, а там уже будь что будет.

Время шло, и беременность Нади подтвердилась. Девушку тошнило по утрам, а бывало и такое, что все внутренности выворачивало наружу. В это воскресное утро, почувствовав сильную тошноту, она выбежала в сарай, где ее и вырвало. Надежда стояла, согнувшись и держась за живот, а слезы сами текли из глаз – ей было мучительно больно.

– Ну и кто отец твоего ребенка? Этот паршивец Серега?

Надя вздрогнула от неожиданности, она никак не ожидала, что за ее спиной стоит мать и наблюдает за ее мучениями. Но когда девушка обернулась, Мария Петровна увидела измученное болью и страданиями лицо дочери. В этой худенькой и хрупкой девушке она увидела себя и подумала: «История повторяется». А вслух она произнесла:

– Ничего. Как‑нибудь справимся, – и, прижав дочь к своей груди, стала ее успокаивать.

Мария Петровна в свое время тоже сделала ошибку – отдалась мужчине, чтобы доказать свою любовь. А тот сразу же отказался от нее, узнав, что она беременна. Но и родители не поддержали дочь, вот почему однажды она оказалась одна на совсем незнакомой далекой станции. Здесь она устроилась жить у одинокой пожилой женщины, которая и оставила Марии свой небольшой домик, где она теперь и жила со своей дочерью Надей. Вот почему мать решила, что дочь не должна повторять ее судьбу, не должна одна растить и воспитывать ребенка, и через несколько дней она отправилась к родителям Сергея, чтобы поговорить с ними и решить этот щепетильный вопрос – другого выхода она не видела. В свое время она сама отказалась от аборта, и толкать свою единственную дочь на эту процедуру она не имела никакого права: это неправильно – убивать маленькое чудо, которое растет в теле женщины.

Дом, где жил Сергей со своими родителями, располагался на главной улице деревни. Это был добротный деревянный дом. Входная дверь вела на небольшую веранду, из нее сразу же попадаешь в большое помещение, которое одновременно было и кухней, и прихожей, так как тут же на стене висела полка с крючками для верхней одежды и полка для обуви. В доме были еще три комнаты: одна, где спали хозяева дома, другая – больших размеров, где собирались всей семьей перед телевизором и в праздничные дни, и третья комната принадлежала Сергею. Обстановка в кухне была обычная, как у большинства деревенских – на полу вязаные половики, которые придавали уют помещению, у стены сервант, поверхность которого покрыта блестящим лаком, а у окна прямоугольный стол с табуретками. Комната Сергея также не отличалась от стандартов тех лет: возле окна стояла кровать, аккуратно застеленная руками заботливой матери, тут же стоял письменный стол, за которым когда‑то учил уроки Сергей, и шкаф возле стены – вот и вся обстановка. Единственное, что отличало его комнату от комнат других парней его возраста, – это плакаты и вырезки из журналов с изображениями мотоциклов, которыми были обклеены стены комнаты. Многие мотоциклы на этих вырезках были зарубежного производства, и где их только доставал Сергей? Но сразу можно было понять, что он большой любитель этого транспорта и его завораживали яркие, красочные и блестящие мотоциклы зарубежных производителей.

Родители Сергея и Мария Петровна сидели и обсуждали щекотливую тему – как быть с беременностью Нади и как об этом сказать виновнику этой беременности. Уже стемнело, когда в дом вошел Сергей.

– Здрасти. А вы что тут делаете? – обратился он к Марии Петровне. Он явно не ожидал увидеть ее в своем доме.

– Сережа, присядь. Надо поговорить, – печальным, но твердым голосом сказал отец Сергея. Его мать в это время стояла у печи и в руках мяла мокрый носовой платок.

– Ну? Что‑то серьезное? – с ухмылочкой спросил Сергей. Он явно выпил, так как от него разило спиртным.

– Даже очень серьезное. Тебе самому пора уже повзрослеть и стать серьезным человеком, – продолжил отец.

Дмитрий Иванович – так звали отца Сергея, был серьезным и образованным мужчиной и работал агрономом в колхозе. Мать – Валентина Николаевна, добрая и чуткая женщина, работала бухгалтером в этом же колхозе. Об этих людях всегда отзывались положительно, а вот в кого уродился таким никчемным парнем Сергей, – был вопрос для всех. Возможно, чрезмерная любовь к единственному сыну не позволила им увидеть, отследить тот момент, когда их сын стал меняться не в лучшую сторону, и теперь приходилось пожинать плоды такой родительской любви.

Сергей, не разуваясь, сел на табуретку, которая стояла тут же, у входа, закинул ногу на ногу, а колено обхватил руками – так он приготовился выслушать то, что ему хотели сказать.

– Надежду – дочь Марии Петровны, знаешь? Так вот, она беременна, – отец решил не тянуть лямку и сразу изложил суть их разговора.

Мать Сергея вновь стала шмыгать носом, а Мария Петровна, ничего не говоря, наблюдала за парнем – не такого мужа она хотела для своей дочери, но, раз она его любит, она пойдет на все, лишь бы ее дочь была счастлива.

– А я тут при чем? – негодовал Сергей.

– Моя дочь только с тобой встречалась, – не выдержала мать Нади, – да и любит она только тебя, окаянного, – она никак не ожидала, что ее дочь будут считать за потаскуху.

– Так, сын. Надя – хорошая девушка, о такой невестке мы и мечтать с матерью не могли. Конечно, мы не хотели, чтобы это все случилось именно так, но, может быть, оно и к лучшему. Тебе пора уже остепениться, хватит таскаться по девкам и гонять на мотоцикле, – сказал свое решающее слово Дмитрий Иванович.

– Э‑э. Так дело не пойдет. Может, я другую люблю, – Сергей не хотел так легко сдаваться. Ему совсем не хотелось менять свою вольную жизнь на семейную.

– И кого же ты любишь? Любку? – отец терял самообладание.

– Да хотя бы ее. Может, я на ней хочу жениться. Баба она горячая, а Надька – ребенок еще, неопытная она, да и не люблю я ее. А Любаша и встретит с любовью, и проводит, и самогоночки нальет.

– Вот именно – самогоночки. Ты стал слишком много пить, даже нам неприятно на тебя на такого смотреть. Ладно, раз в жизни оступился, а теперь пора уже и за ум взяться, – не успокаивался Дмитрий Иванович.

В комнате повисла гробовая тишина и только тиканье ходиков на стене нарушало эту тишину.

– Это твое последнее слово, батя? – со злобой спросил Сергей.

– Да. Ты женишься на Наде. Напакостил – отвечай за свои поступки, – сказал свое заключительное слово отец. – Или ты хочешь снова сесть в тюрьму? Ведь Наде всего шестнадцать лет, – немного смягчив свой тон, подвел итог Дмитрий Иванович. Сам по себе это был мягкий человек, возможно, именно по этой причине Сергей вырос избалованным. Но в этот вечер отец решил не пускать на самотек проступок сына и, если придется, заставить его жениться на девушке.

– Ладно, батя. Я женюсь. Но не пришлось бы вам всем об этом потом пожалеть, – Сергей глянул на Марию Петровну презрительным взглядом и, хлопнув дверью, вновь вышел из дома.

 

* * *

Свадьбу сыграли в конце ноября. Мария Петровна была против большого торжества, но Сергей категорически заявил: