Я буду любить тебя всегда

– А я тебе сказала, что не бывать этому, – и мать в порыве гнева вскочила со скамеечки, на которой сидела, и, случайно задев ногой подойник с молоком, перевернула его. Пролитое молоко белым пятном растекалось по подстилке и под ноги буренки. – Вот видишь, что ты наделала? – мать совсем не владела собой. Но Надя уже не слышала ее, она выбежала из сарая, и женщине ничего не оставалось, как стоять в полном отчаянии и растерянности. Стой, не стой, а дойку надо было закончить – корове не до семейных раздоров. Она вновь села на скамеечку, подставила подойник и продолжила доить корову. Но мысли о дочери не давали ей покоя: «Надо с ней как‑то поговорить. Но какие слова ей сказать, чтобы она поняла?»

Когда Мария Петровна вернулась в дом, Нади там не оказалось. «Куда она могла подеваться?» – раздумывала мать. В это самое время в очередной раз донесся звук мотора. Мать выбежала на крыльцо и увидела, как ее дочь, обхватив парня за талию, умчалась вместе с ним. «Этот паршивец все же поджидал ее», – только и сказала она. Женщина тут же присела на крыльцо и, стянув косынку с головы, стала вытирать слезы, которые сами по себе наворачивались на глаза. Она сердцем чувствовала, что эта связь, эти отношения ничем хорошим не закончатся. А Надя, прижавшись к Сергею, мчалась вместе с ним за пределы деревни, туда, где им никто не будет мешать. Она наслаждалась этой близостью, этим прикосновением к его телу. От парня пахло табаком, бензином и мужским потом, но девушке эти запахи были приятны, они как‑никак исходили от того, кто ей нравился. И сейчас ей было все равно, что о нем говорили в деревне и что о нем думала ее мать.

– Ты что там притихла? – вполоборота спросил Сергей.

– Да так! Ничего, – ответила Надежда, не ослабляя своих объятий.

– Нравится кататься на мотоцикле?

– Да, даже очень, – Надя говорила громко, чтобы перекричать шум двигателя и встречного ветра.

Они остановились у небольшого озера. Перед ними открылся чудесный вид: вода в озере была спокойная, противоположный берег зарос камышом, возле которого плавали дикие утки.

– Давай здесь остановимся. Мы уже далеко отъехали от деревни, нас никто не увидит, – Сергей слез со своего железного коня, а потом помог и девушке. На парне были обычные брюки и рубашка синего цвета, пуговицы которой были расстегнуты до уровня груди. Когда он двигался или от порыва ветра рубашка распахивалась, то можно было увидеть завитки черных волос на его теле. Этот чисто мужской атрибут казался Наде символом мужественности и силы, и ей хотелось прижаться к этой груди и в полной мере ощутить на себе мужское объятие. Сергей, сняв с багажника одеяло, расстелил его на берегу озера – он явно готовился к этой прогулке с девушкой. Наде не требовалось приглашения, она тут же, поджав ноги, присела на край импровизированного ложа. Сергей скинул ботинки и лег на спину, подложив руки под голову. – Ложись рядом, Надюха. Не бойся.

– А я и не боюсь, – девушка пыталась казаться смелой, но на самом деле это было не так. Надя знала, что Сергей – парень нагловатый и бесстыжий. Деревенские девчонки часто рассказывали о том, как он бесцеремонно обнимал их и смачно целовал в щеки и в губы. Но девушке во что бы то ни стало хотелось завоевать сердце этого красавца, вот почему в этот день она села к нему на мотоцикл, несмотря на такое его поведение с другими девушками.

– Тогда расслабься и ложись. Смотри, как тут красиво! – Сергей понимал, что Надя – девушка особенная, она из тех, кого называют недотрогой, оттого‑то он и старался быть вежливым, чтобы заполучить этот лакомый кусочек. Он понимал, что торопиться ему не следует, иначе рыбка могла сорваться с крючка. По этой причине Сергей и решил быть терпеливым и ненавязчивым. Были ли у него большие планы на эту девушку? Едва ли. Она, как ему казалось, была недоступна, только‑только начинала расцветать как женщина, к тому же Надя была хороша собой: темно‑русые волосы были заплетены в косу, а голубые глаза были отражением неба над ними. Вот он и хотел ощутить, как это – быть первым мужчиной у такой девушки. – Надя, а сколько тебе лет? – решил поинтересоваться юноша.

– Уже шестнадцать, – с гордостью ответила она, – я уже взрослая, – и она на самом деле считала себя таковой.

– Ну если взрослая, то не веди себя как ребенок, ложись рядом, я тебя не трону, – уверял черноволосый красавчик.

Надя, расположившись рядом с Сергеем, поправила подол своего ситцевого платья и вместе с ним стала смотреть на белые облака, проплывающие по голубому небесному океану. Так, лежа рядом друг с другом, каждый мечтал о своем. Но вслух свои мысли они не произносили, это было тайной для каждого из них.

Шло время, а они продолжали молчать, не зная, о чем говорить. Сергей перевернулся на живот и стал рассматривать Надю: ровный носик, правильное очертание слегка полных губ и аккуратная небольшая грудь, которая так соблазнительно поднималась при каждом вдохе девушки.

– А ты знаешь, что ты красивая? – первым нарушил молчание Сергей.

– Нет, я обычная. Таких, как я, в деревне много, – Надя не скромничала, она искренне считала себя обыкновенной, ну, может, немного симпатичной, но уж точно не красивой.

– Нет, Надя, ты красивая и даже очень, – парень взял прядь ее волос, которые выбились из прически во время езды, и стал накручивать себе на палец. – Я очень хочу тебя поцеловать, но не хочу, чтобы ты обиделась.

– А с чего ты решил, что я обижусь? – сказав это, Надя насторожилась. Она желала, чтобы юноша поцеловал ее, хотела ощутить, как это – целоваться с мужчиной по‑взрослому, но и боялась этого. В предвкушении поцелуя девушка учащенно задышала, грудь напряглась, щеки ее покрылись румянцем. Сергей заметил все эти изменения в девушке и, довольный собой, не стал медлить. Эта девушка вызывала желание не только ее целовать, но и возбуждала парня. Но с этим стоило подождать, нельзя было давать волю рукам, оттого‑то всю свою возбужденность он направил на этот первый поцелуй. Ни нежности, ни ласковых прикосновений – ничего этого не было, Сергей хотел только удовлетворить свое желание и хоть как‑то сбросить напряжение. А Надя тем временем подумала: «Вот он – поцелуй по‑взрослому». И ей приятно было ощущать это мужское тело рядом с собой, то, как Сергей прижимался к ней, и, конечно же, она совершенно ничего не понимала в поцелуях. Слышать слышала, как это делается, но практики у нее никакой не было.

– Да, Надюха, целоваться ты совсем не умеешь, – это были первые слова Сергея после поцелуя, – но это и хорошо. Значит, я у тебя первый, – юноша тяжело дышал от перевозбуждения. – Я ведь у тебя первый, Надюха? Признавайся, первый?

– Да, первый, – девушка смутилась, думая, что парень над ней смеется. Она даже представить себе не могла, что он догадается о том, что она еще ни разу не целовалась по‑взрослому. Она, скорее всего, опозорилась, и он теперь будет подсмеиваться над ней. Но молодой человек не смеялся и не язвил. Он был доволен и горд собой, он даже в поцелуе был у нее первым. Первый раунд в завоевании сердца, а точнее, тела девушки был выигран.

После поцелуя они немного разговорились. Потом последовал еще один поцелуй и еще. Сергей, утолив первую жажду, теперь был нежен с девушкой, а у Нади стало получаться все лучше и лучше. Губы уже болели и горели от поцелуев, поэтому Сергей предложил девушке отвезти ее домой. Она вновь обняла парня и еще крепче прижалась к его спине, а в голове были мысли только о том, что они с Сергеем теперь пара. Девушка была счастлива.

– Я только не буду подъезжать к дому, чтобы не злить твою мамашу, уж больно она у тебя строгая, – уже по дороге предупредил юноша. Ему не хотелось портить свое хорошее настроение встречей с женщиной, которая явно будет не в восторге, узнав, что ее дочь все это время провела с ним.