Я буду любить тебя всегда

– Посторонись! – кричат те, у кого своя лошадь с телегой, или те, кто успел одолжить тягловую силу в колхозе. Уступая дорогу, женщины смотрят с завистью. Им бы самим устроиться на телеге и детей своих пристроить, чтобы не нести их на руках. Идут и ругают своих нерадивых мужей за то, что они оказались менее проворными, чем те, кто сейчас со своим семейством проезжает мимо. А где‑то уже вовсю трудились те, кто знал, что траву надо косить, пока роса не сошла, – те, кто на своем опыте давно убедился, что коса по росе идет как по маслу, и косарь при этом меньше тратит сил и устает. В воздухе стоял запах свежескошенной травы, и раздавался скрежет косы. На сенокосе трудились все члены семьи: мужья и взрослые сыновья; женщины не отставали, но чаще присматривали за детьми, которых нельзя было оставлять одних дома.

Под жарким летним солнцем трава сохла быстро, только успевай переворачивать ее, чтобы она подсыхала равномерно. Повсюду уже пахло сухой травой – запахом, который запоминается на всю жизнь и который невозможно забыть. Этот запах дурманит и кружит голову, и хочется вдыхать его бесконечно.

Июль стоял теплый, даже жаркий. Мария Петровна вместе с дочерью сгребали сено и складывали его в небольшие стога. Надя, сделав передышку, поправила платочек на голове и потуже затянула узелок. Без косынки в поле работать нельзя: можно получить солнечный удар, да и мусора в волосах будет меньше. Над головой постоянно мельтешили мухи и оводы, а стрекоз и бабочек можно было поймать голыми руками – их было очень много. Весь мир насекомых взмахами своих тонких крылышек создавал удивительные звуки, похожие на мелодию, понятную только им. Тут же прыгали кузнечики и сверчки, добавляя ритм в эту хаотичную мелодию. Небо было безоблачным, легкий ветерок слегка шелестел листвой кустарника, росшего на окраине луга; оттуда доносилось щебетание птиц, встревоженных работой людей.

– Мам, а как ты познакомилась с моим отцом? Ты рассказывала только о том, как он погиб, и больше ничего, – Надя давно хотела узнать подробности о своем отце, которого она никогда не видела и о котором совсем ничего не знала. Мать никогда не рассказывала дочери о нем, чтобы избежать нежелательных вопросов. Она сказала лишь, что отец утонул, когда грузовая машина, на которой он работал во время уборочной, сорвалась с моста и упала в реку. Это все, больше мать не откровенничала с дочерью на эту тему.

– С чего ты вдруг начала этот разговор? – Мария Петровна понимала, что рано или поздно ее дочь захочет узнать о своем отце больше, чем знала сейчас, но она никак не ожидала, что именно сегодня Надя заведет этот разговор.

– Мам, а тебе тоже запрещали с ним встречаться? – не унималась девушка.

– А! Я поняла, к чему ты клонишь. Нет, мне не запрещали с ним встречаться, он был хорошим человеком, – соврала мать, так как не хотела, чтобы ее дочь узнала, каким подонком был ее отец.

– А если он был хорошим, почему же ты никогда не рассказывала о нем? – не унималась Надежда.

– Не рассказывала, потому что тяжело вспоминать. Все! Хватит об этом говорить, нам нужно закончить работу, а то мы с тобой и до вечера не управимся, – находя любые причины, женщина увиливала от разговора с дочерью на эту тему. Мария Петровна прекрасно понимала, что придет время, когда все же придется рассказать Наде всю правду об отце и ее рождении. Но это будет потом. Сейчас ей совсем не хотелось об этом говорить, тем более ее мучила совесть из‑за того, что ей в очередной раз пришлось соврать единственной дочери – той, которую она любила безмерно.

Работа была закончена. Две женщины, уставшие и измотанные, жили в доме, где не было ни одного мужчины, который мог бы им помочь. Председатель колхоза Иван Петрович, несомненно, распорядился, чтобы трактором скосили траву на их участке, но вся остальная работа лежала на их хрупких плечах. Стога постоят еще немного, досохнут, а потом их погрузят на телегу и перевезут под навес, где обычно хранится сено.

Перед обратной дорогой мать с дочерью прилегли возле последнего стога сена и, вынув из корзинки остатки хлеба и кое‑какой еды, решили немного подкрепиться и отдохнуть. А дома их ждала другая работа: огород, скотина, заготовка дров на зиму. Летом некогда отдыхать; когда придет зима, тогда можно будет и лишний часок поваляться в кровати.

Мать с дочерью возвращались, не проронив ни слова. Мария Петровна погрузилась в воспоминания о своей первой любви, жалела себя и ненавидела отца Нади. А ее дочь ни о чем серьезном не думала, она мечтала о предстоящей встрече с Сергеем, мечтала о том, как он снова будет ее целовать, и на этот раз она уж точно не будет вести себя как глупая девчонка. Еще на днях они договорились, что Сергей будет ждать ее подальше от дома, чтобы мать ни о чем не догадалась и не помешала их встрече. Такие тайные свидания они устраивали регулярно. Парень ждал девушку где‑нибудь на окраине, там, где даже деревенские жители не смогли бы их увидеть. Надя не хотела расставаться с Сергеем, но и ссориться с матерью из‑за парня она тоже не желала. Девушка любила свою мать, от которой грубого слова никогда не слышала, но в ее возрасте, когда бушуют гормоны, невозможно удержаться от соблазна оказаться рядом с красивым и дерзким юношей.

Время шло. Мария Петровна давно не видела Сергея возле своего дома и надеялась, что он все же нашел для своих забав девушку постарше, а не ее несовершеннолетнюю дочь. Но, как оказалось, радоваться было рано. Женщина обратила внимание на то, что Надя стала какой‑то скрытной и молчаливой. Она давно не делилась с ней секретами, как это бывало раньше. Мать стала подозревать, что ее дочь, вопреки ее наставлениям, встречается не со своими подругами, а с Сергеем. К тому же люди, случайно видевшие эту молодую парочку, стали поговаривать об этом. Как бы молодым ни хотелось сохранить свои встречи втайне, в деревне это сделать невозможно. То пастух, погоняющий скот с пастбища, заметит где‑то на краю поля ярко‑вишневый мотоцикл, а возле него – молодых людей, которые пытаются спрятаться. То какой‑нибудь пьянчужка, возвращающийся из соседней деревни, обязательно обратит внимание на пару где‑нибудь в кустарнике и, само собой, не удержится, чтобы не рассказать об этом своей недовольной супруге, чтобы как‑то смягчить ее гнев: «Валюха, ты даже не представляешь, кого я сейчас видел!» И во всех красках опишет то, что он видел, не забывая приврать и приукрасить, чтобы жена сменила гнев на милость.

Слухи расползались по деревне, как ночная тьма, и в конечном итоге дошли до ушей Марии Петровны. Она не смогла уберечь свою дочь от проходимца Сергея, который даже постоянную работу не мог найти. Он был не глупый парень, даже толковый, но вечно всем был недоволен, всегда хотел жить лучше других, искал легкой, красивой жизни. А его желание жить не по средствам привело его впервые за решетку, когда он украл поросенка в колхозном свинарнике и продал на рынке.

После освобождения Сергея взяли в колхозные мастерские, где как раз требовался толковый парень для ремонта сельскохозяйственной техники, и он отлично справлялся с этой работой. Но что такое работа в колхозе, особенно когда сезон посевной или уборочной? Техника постоянно ломалась, выходила из строя – ее требовалось ремонтировать, причем чаще всего заниматься ремонтом приходилось прямо в поле. Этот парень никак не хотел работать больше восьми часов в день и не соглашался на сверхурочную работу, если только не предлагали дополнительную оплату. Следовательно, когда случалась поломка, а рабочее время подходило к концу, Сергей отказывался выезжать в поле. Возможно, время, проведенное хоть и в недолгом, но все же заключении, оставило свой отпечаток на поведении и мировоззрении этого парня. Он не хотел трудиться и жить, как большинство в Советской стране. К тому же он рано пристрастился к выпивке, и это была еще одна причина, по которой его выгнали из мастерских. В колхозе работать парень не хотел, вот он и пристроился к шабашникам, которые занимались строительством и ремонтом частных домов, бань и сараев. Частенько председатели колхозов и совхозов пользовались услугами таких работников, чтобы построить свинарник или отремонтировать коровник. Вот в такого парня и влюбилась Надя, а мать не знала, что с этим делать.