Я буду любить тебя всегда

– Нет, она не строгая, просто она беспокоится обо мне, – пыталась успокоить своего кавалера девушка. Но Сергей все же остановил свой мотоцикл на перекрестке. Желая на прощание еще раз поцеловать Надю, он привлек девушку с себе. – Ну что ты, Сережа? Люди же увидят, – и, отстранившись от юноши, счастливая, направилась в сторону своего дома. Сергей не стал провожать ее взглядом, он уже был уверен, что Надежда в его власти, и, весьма довольный собой, умчался в противоположном направлении.

 

* * *

 

Сезон сенокоса – прекрасная пора в деревне, да и в любой другой сельской местности. По проселочным дорогам идут мужики с косами через плечо, бабы тут же с малыми детками да узелками и котомками.

– Посторонись! – кричат те, у кого своя лошадь с телегой, или те, кто успел одолжить тягловую силу в колхозе. Уступая дорогу, с завистью смотрят женщины. Им бы самим устроиться на телеге, да и детей своих пристроить, чтобы не нести на руках. Идут и ругают своих нерадивых мужей, что они оказались менее проворными, чем те, кто сейчас со своим семейством проезжал мимо. А где‑то уже вовсю трудились те, кто знал, что траву надо косить, пока роса стоит. Кто на своем опыте уже давно убедился, что коса по росе работает как по маслу, а косарь при этом меньше тратит сил и меньше устает. В воздухе стоял запах свежескошенной травы и раздавался скрежет косы по траве. На сенокосе трудились все члены семьи: мужья и взрослые сыновья, женщины не отставали от них, но чаще им приходилось присматривать за детьми, которых невозможно было оставить одних дома.

На жарком летнем солнце трава сохла быстро, успевай только переворачивать, чтобы подсыхала она равномерно. Повсюду уже пахло высохшей травой – запах, который запоминается на всю оставшуюся жизнь и забыть который невозможно. Этот запах дурманит и кружит голову, и хочется вдыхать его бесконечно.

Июль стоял теплый, даже жаркий. Мария Петровна вместе с дочерью сгребали сено и складывали в небольшие стога. Надя, сделав передышку, поправила платочек на своей голове, потуже затянула узелок – без косынки в поле работать нельзя, можно получить солнечный удар, да и мусора от сена меньше в волосах будет. Над головой постоянно мельтешили мухи, оводы, а стрекоз и бабочек можно было поймать голыми руками – так их было много. Весь это мир насекомых взмахами своих тонких крылышек создавал удивительные звуки, похожие на мелодию, понятную только им. Тут же прыгали кузнечики и сверчки, добавляя этой хаотичной мелодии ритм. Небо было безоблачным, легкий ветерок слегка шелестел листвой кустарника, который рос на окраине луга, оттуда же доносилось щебетание птиц, встревоженных работой людей.

– Мам, а как ты познакомилась с моим отцом? Ты рассказывала только то, как он погиб, и больше ничего, – Надя давно хотела узнать подробности о своем отце, которого она никогда не видела и о котором совсем ничего не знала. Мать никогда не рассказывала дочери про него, чтобы избежать нежелательных вопросов. Сказала только, что отец утонул, когда грузовая машина, на которой он работал, во время уборочной сорвалась с моста и упала в реку – это все, больше мать не откровенничала с дочерью на эту тему.

– С чего ты вдруг начала этот разговор? – Мария Петровна понимала, что рано или поздно ее дочь захочет узнать о своем отце больше, чем знала сейчас, но она никак не ожидала, что именно сегодня Надя заведет этот разговор.

– Мам, а тебе тоже запрещали с ним встречаться? – не унималась девушка.

– А! Я поняла, к чему ты клонишь. Нет, мне не запрещали с ним встречаться, он был хорошим мужчиной, – соврала мать, так как не хотела, чтобы ее дочь узнала, каким подонком был ее отец.

– А если он был хорошим, почему же ты никогда не рассказывала о нем? – не унималась Надежда.

– Не рассказывала, потому что тяжело вспоминать. Все! Хватит об этом говорить, нам надо закончить работу, а то мы с тобой и до вечера не управимся, – так, находя любые причины, женщина увиливала от разговора с дочерью на эту тему. Мария Петровна прекрасно понимала, что придет то время, когда все же придется рассказать Наде всю правду об отце и ее рождении. Но это будет потом, сейчас ей совсем не хотелось об этом говорить, тем более ее мучила совесть, что ей в очередной раз пришлось соврать единственной дочери – той, кого любила безмерно.

Работа была закончена. Устали, вымотались две женщины, в доме которых не было ни одного мужчины, кто бы мог им помочь. Председатель колхоза Иван Петрович, несомненно, распорядился, чтобы трактором скосили траву на их участке, но остальная работа лежала на женских хрупких плечах. Стога постоят еще немного, досохнут, а потом их погрузят на телегу и перевезут под навес, где обычно хранилось сено.

Перед обратной дорогой мать с дочерью прилегли возле последнего стога с сеном и, вынув из корзинки остатки хлеба и кое‑какой еды, решили немного подкрепиться и отдохнуть. А дома их ждала другая работа: огород, скотина, заготовка дров на зиму. Летом некогда отдыхать, а вот придет зима, тогда можно будет и лишний часок поваляться в кровати.

Возвращались мать с дочерью, не проронив ни слова. Мария Петровна окунулась в воспоминания о своей первой любви, жалела себя и ненавидела отца Нади. А ее дочь ни о чем серьезном не думала, она мечтала о предстоящей встрече с Сергеем, мечтала о том, как он опять будет ее целовать и на этот раз она уж точно не будет вести себя как глупая девчонка. Еще на днях они между собой договорились, что Сергей будет ждать ее подальше от дома, чтобы мать ни о чем не догадалась и не помешала их встрече. И такие тайные свидания они проделывали регулярно. Парень ждал девушку где‑нибудь на окраине, там, где даже деревенские жители не могли бы их увидеть. Надя не желала расставаться с Сергеем, но и ругаться с матерью из‑за парня она тоже не хотела. Девушка любила свою мать, от которой грубого слова никогда не слышала. Но в ее возрасте, когда бушуют гормоны, невозможно удержаться от соблазна быть в объятиях красивого дерзкого юноши.

Время шло. Мария Петровна давно не видела Сергея возле своего дома и надеялась, что он все же нашел для своих забав девушку постарше вместо ее несовершеннолетней дочери. Но радоваться, как оказалось, было рано. Женщина обратила внимание на то, что Надя стала какой‑то скрытной и молчаливой, она давно не секретничала с ней, как это бывало раньше. Мать стала подозревать, что ее дочь вопреки ее наставлениям встречается не со своими подругами, а с Сергеем. К тому же и люди, кто случайно видел эту молодую парочку, стали поговаривать об этом. Как бы молодым ни хотелось сохранить свои встречи втайне, в деревне это сделать невозможно. То пастух, погоняющий скот с пастбища, заприметит где‑то на краю поля ярко‑вишневый мотоцикл, а возле него молодых, которые пытаются спрятаться, то какой‑нибудь пьянчужка, возвращающийся из соседней деревни, обязательно обратит внимание на целующуюся пару где‑нибудь в кустарнике и, само собой, не удержится, чтобы не рассказать об этом своей недовольной супруге, чтобы как‑то смягчить ее гнев: «Валюха, ты даже не представляешь, кого я сейчас видел!» И во всех красках описывал то, что он видел, не забывая приврать и приукрасить, чтобы жена сменила гнев на милость.

Вот так и расползались слухи по деревне, как ночная тьма, которые в конечном итоге и дошли до ушей Марии Петровны. Не смогла она уберечь свою дочь от этого проходимца Сергея, который даже работу себе постоянную не мог найти. Парень он был не глупый, даже толковый, но вечно всем был недоволен, всегда хотел жить лучше других, искал легкой, красивой жизни. А его желание жить не по средствам привело его впервые за решетку, когда он украл поросенка в колхозном свинарнике и продал на рынке.