Я отведу тебя в место силы…

– Это талкан – перемолотое просо. У нас его кладут в чай вместе с молоком и щепоткой соли. Попробуй, это вкусно!

Чи Мин последовал совету приятеля, размешал хорошенько маленькой ложечкой и осторожно пригубил. Чай с талканом, и правда, оказался, довольно вкусным, хоть и непривычным для музыканта. А старушка предлагала ему то мед, то варенье, сваренное ею, то шарики из теста.

Молодой мужчина ел, не желая обижать хозяев.

Вот, наконец, и с чаем было покончено. Все вышли из‑за стола, и Аржан опять напомнил деду, что Чи Мин хочет услышать, как дед исполняет кай.

Эркелей принесла деду топшуур – струнный музыкальный инструмент. Все расселись вокруг старика, и он сказал:

– Сначала я тебе расскажу немного о топшууре. На нем сказители‑кайчи играют во время исполнения героических сказаний. Смотри, видишь? У него долбленый кузов овальной формы, закрытый сверху деревянной декой, и две волосяные струны. Мы считаем, что топшуур – живой, магический. Он связан с Алтаем – хозяин Алтая велит сказителю петь сказание. Говорят, топшуур появился в те давние времена, когда сотворилась земля – мох, когда появился народ, но людей на земле было еще мало… В одном месте человек заблудился. Не знал куда идти. Тогда он построил шалаш и жил там. Однажды во сне ему сказали: «Ты должен спеть благословение Алтаю. Для этого ты сделаешь топшуур, потом будешь благословлять… Топшуур – он живой. Его надо изготавливать из живого дерева. Из ветвистого кедра, с крепкими, большими корнями. Этот кедр нельзя рубить, а с него надо отколоть небольшой кусок в размер топшуура и уже из него изготовить инструмент. Струны надо делать из конского волоса. Как шумят деревья, камни, так и поет топшуур». Топшуур – это спокойный инструмент.

– Дедушка – мастер горлового пения, – сказал Аржан.

И тут старик ударил пальцами по струнам и запел. Чи Мин был поражен, потому что голос старика странным образом менялся – то звучал низко, басово, то становился вибрирующим и рычащим, а потом вдруг переходил в какой‑то совсем уж запредельный свист на высокой ноте – похоже, вообще без использования голосовых связок.

Музыкант был поражен и очарован. Раньше он не слышал такого способа передачи звука. А старик пел неожиданно мощно – во всю силу своих легких, и это пение завораживало. Струны то передавали стук конских копыт по твердой каменистой почве, то крики маралов, то щебет птиц. И когда стих последний аккорд, парень еще сидел какое‑то время неподвижно, а потом вдруг захлопал в ладоши, не зная, как еще выразить свое восхищение мастерством этого старого человека.

Немного погодя молодые люди начали прощаться, а старик сказал:

– Приходи еще, парень! Я покажу тебе, как у нас играют на комусе.

– Комус? – переспросил тот, а Аржан сказал:

– Дед, у нас же дома есть комус. Я покажу Чи Мину. Да и Айсулу может сыграть!

А бабушка тут же спросила:

– А где она, Айсулу‑то?

– Мама сказала, что она вчера уехала к отцу на пастбище, – ответил внук, а Эркелей добавила:

– Да, она ускакала еще вчера, повезла отцу продукты и заодно взяла свой этюдник и краски. Сказала, хочет порисовать! И что побудет с отцом пару дней.

– Ну, хорошо, – кивнула женщина.

Старики проводили молодых людей за ворота и вернулись в дом.

Когда друзья шли обратно, Чи Мин поинтересовался:

– Ты рассказывал про пещеры… А туда можно будет сходить?

– Не‑е, я бы не рисковал… Знаешь, километрах в пятнадцати от Кырлыка есть другая пещера – знаменитая Усть‑Канская. Вот туда мы можем съездить. Но только потом, позже! Надо будет попросить у отца лошадей, чтобы добраться до нее.

– Братик, можно мне с вами? – встряла Эркелей.

– Куда опять?

– В пещеру! Мне тоже интересно!..

– Снова напрашиваешься? – нахмурился брат.

Но тут за нее вступился Чи Мин:

– Подожди, Аржан! Ну, если ей так хочется… Но ты говоришь, придется ехать на лошадях? А девочка умеет?

– Конечно, я умею! – закатила глаза Эркелей. – И не надо говорить обо мне так, как будто меня здесь нет!

– Эй, сестрица! Повежливее с гостем! – прикрикнул на нее Аржан, а Чи Мин сказал:

– Если так хочется поехать с нами – попроси разрешения у своей мамы.

– Конечно, оппа! Обязательно!

– Кстати, – спросил брат, – почему ты Чи Мина так называешь?

– Все я правильно говорю! – отмахнулась девчонка.

А музыкант с улыбкой пояснил:

– Так у нас девушки обращаются к старшему по возрасту брату или парню.

– Угу, – протянул студент, подозрительно приглядываясь к сестре, а та внезапно опять покраснела и пробормотала:

– Что? Что ты так смотришь?!

– Да ничего! «К парню», значит! Ты это… смотри мне! – и еще и пальцем строго погрозил.

– Ты совсем дурак, да?! Где я – и где он?! – сердито воззрилась на брата девушка. – Тьфу на тебя!

И возмущенно пошагала вперед, обогнав обоих парней.

Чи Мин только улыбнулся и покачал головой, а Аржан махнул рукой:

– Не обращай внимания!

Молодые люди вернулись домой, пообедали, и младший предложил подняться на одну из вершин горного хребта, раскинувшегося позади долины. И добавил, что оттуда открывается великолепный вид на село.

Чи Мин согласился, и друзья отправились к горам. Эркелей в этот раз с ними не пошла, потому что мать попросила ее помочь по хозяйству.

Парни не спеша шли по невысокой траве по направлению к горному хребту и, наконец, приблизились к подножию одной из гор. Многочисленные каменные складки создавали причудливый, сказочный пейзаж, кругом был только дикий камень, и Чи Мин выразил сомнение, смогут ли они подняться по этому склону.

Но Аржан заверил друга, что там есть тропа, по которой он поднимался бесчисленное множество раз с мальчишками, и решительно повел его по камням, все выше и выше.

Вскоре Чи Мин уже был взмокшим и тяжело дышащим, струйки пота стекали по его вискам, а волосы прилипли к мокрому от пота лбу. Но он упрямо шагал за приятелем, решив не сдаваться и преодолеть этот подъем.

Так они поднимались достаточно долго, пока в какой‑то момент молодой алтаец не остановился и не выдохнул довольно:

– Уф! Пришли! Вот она, вершина. Смотри, Чим, какая красота! – и протянул руку по направлению к долине.

Музыкант осторожно развернулся и не сдержал восторженного восклицания:

– Вау!