Я отведу тебя в место силы…
Село, да и вся долина, были как на ладони. Длинные улицы бежали дружной гурьбой, речки, текущие через село, сверкали на солнце, словно рыбки – серебристой чешуей, яркие крыши домов веселыми пятнами выделялись среди зелени травы. Серая лента асфальтовой дороги убегала куда‑то вдаль, теряясь за линией горизонта.
Парни некоторое время полюбовались видом Кырлыка, а потом Аржан присел на разогретые камни и позвал приятеля:
– Давай посидим, отдохнем немного.
Чи Мин пристроился рядом, вытянул длинные ноги, немного гудевшие после долгого подъема, и глубоко вдохнул чистый прозрачный воздух. Разогретый солнечными лучами, он виделся слегка дрожащим маревом, немного искажая перспективу.
Чи Мин вдруг вспомнил:
– Слушай… Когда мы были у ваших деда с бабушкой, ты упомянул какое‑то имя…
– Айсулу? – переспросил Аржан и, дождавшись кивка мужчины, пояснил. – Это наша старшая сестра. Я тебе говорил ней. Айсулу – самая старшая. Ей двадцать четыре. И она тоже музыкант. Работает в республиканской филармонии. Играет на топшууре.
– Как ваш дед?
– Ну да. Только она исполняет не кай, а просто инструментальные пьесы, написанные нашими композиторами. А еще она очень хорошо рисует. Ты, наверное, слышал, как Эркелей говорила бабушке, что она взяла с собой краски, когда поехала к отцу на пастбище.
– Поехала? На чём?
– На лошади, – спокойно ответил юноша.
– Ого! Так, получается, вы все умеете ездить верхом?
– Конечно! Мы с раннего детства на лошадях.
– Класс! – восхитился кореец.
Друзья еще немного посидели и начали спускаться в долину.
Вечер уже вступил в свои права, солнце стояло низко, окрашивая небосвод нежным румянцем. И когда парни вошли в село, начало темнеть. Они вернулись во двор уже по темноте. На крыльце горела лампочка, освещая двор. Мать семейства засуетилась, собирая на стол, и все сели ужинать. После ужина девочка пошла мыть посуду, Шуну забрался в аил с телефоном и углубился в просторы интернета.
А Аржан позвал друга за ворота:
– Иди сюда! Хочу что‑то тебе показать.
Он отвел музыканта в сторону, туда, где было совсем темно, и куда свет одинокой лампочки на крыльце уже не достигал, и поднял голову вверх:
– Смотри! В городе ты никогда такого не увидишь!
Чи Мин послушно запрокинул голову и замер, перестав даже дышать.
Огромный купол, усеянный миллиардами звезд, галактик, квазаров, облаков пыли, простирался над ними. Это было потрясающее зрелище! Но потрясение стало в сто раз сильнее, когда Чи Мин попытался представить, что скрывается за маленькой светящейся точкой в небе. Может быть, это красный гигант, в тысячи раз больше нашего Солнца? А может, возле этой звезды крутится планета, на которой уже возникла жизнь…
Ночь, между тем, уже воцарилась на этой древней земле. Странное время, наполненное то шорохами листвы, то воем ветра в ветвях или, наоборот, дикой, звенящей тишиной. Время, когда мир теряет краски, острые углы сглаживаются, все детали исчезают, и остается лишь самое важное.
– Знаешь, мне иногда дико жаль людей, которые не выезжают из своих бетонных коробок и не видят звезды, – тихо произнес юноша. – А ведь где‑то там прячутся еще галактики. Сложно представить, что над нашей головой висит огромное пространство, размеры которого просто невообразимы. И все наши проблемы, да и вся жизнь вкупе, кажутся не просто ничтожными, а микроскопическими…
– Да, – так же тихо согласился Чи Мин. И порывисто произнес. – Слушай, наверное, само небо свело нас с тобой! Не встреть я тебя – никогда не узнал бы о том, как прекрасна твоя земля.
Аржан тихонько рассмеялся:
– Но ты же уже приехал на Алтай. Даже если бы не встретил меня – нашлись бы сотни других людей, которые показали бы тебе наш край.
– И все равно – спасибо тебе, Аржан! – протянул он руку парню, и молодой алтаец крепко пожал ее.
Они еще некоторое время постояли, любуясь невероятным зрелищем звездного неба, пока от калитки не раздался негромкий, отчетливо прозвучавший в тишине голос матери:
– Ребята, заходить не собираетесь?
– Да, мам, идем!
– Я протопила баньку – сходите, ополоснитесь! День был жаркий!
– Спасибо, мама! Идем, Чи Мин!
– Я там вам приготовила полотенца – вытираться.
– Да, хорошо! – откликнулся сын, и друзья пошли во двор.
Баня оказалась совсем маленькой, непривычной для Чи Мина. И совсем не похожей на сеульские бани. Но мужчине было очень приятно окунуться в горячий ароматный воздух, напоенный запахом трав. Аржан продемонстрировал ему, как льют травяной отвар на раскаленные камни, и все помещение наполняется душистым паром. От души нахлестал друга березовым веником и потом облил поочередно теплой и холодной водой, от чего взрослый мужчина взвизгивал как девчонка.
А потом парни распаренные, румяные, с влажными волосами, сидели в аиле и пили травяной чай с душицей и медом и потихоньку разговаривали.
Наконец они пошли спать, и этот бесконечно долгий день, наконец, закончился.
И Чи Мину всю ночь снилась то зеленая трава под ногами, то серые камни, и он шагал куда‑то все выше и выше, пока наконец не оказался под звездным небом – огромным, бесконечным, светящимся… А потом наступила благословенная темнота.
Глава 5
Чи Мин
Утро наступило как‑то внезапно. Казалось, вот только была ночь, и приятели любовались огромным звездным куполом, точно гигантская пиала, опрокинутым над землей. Словно короткое мгновение пролетело, но когда Чи Мин открыл глаза, проснувшись, будто от какого‑то внутреннего толчка, в комнате снова было светло. Со двора слышалось блеянье овец, кудахтали куры, а потом раздалось хлопанье крыльев и сразу вслед за ним – оглушительный крик петуха. Чи Мин хмыкнул – этот горлопан лучше всякого будильника! Потом прислушался к своему организму.
