Я отведу тебя в место силы…
– Опасно, конечно! – хохотнул Аржан. – Но зато какой экстрим!
– А ты сам‑то пробовал? – с усмешкой поинтересовался молодой мужчина.
– А то! Еще после первого курса. Мы с друзьями сплавлялись. Ну, конечно, с инструкторами.
– И как?
– О‑о‑о! Круто! – поднял вверх большой палец студент.
Тем временем вокруг совсем стемнело. Машина ровно катила по трассе, разбивая темноту двумя мощными лучами фар. И уже не видно было, что там по сторонам дороги. Сколько ни вглядывался Чи Мин – не мог понять, какой пейзаж скрывается за окнами автомобиля. Временами они проезжали мимо сел и деревень, которые угадывались только по светящимся окошкам домов да электрическому освещению вдоль тракта. Все остальное время дорогу окружала темнота. И если неподалеку от города им еще встречались другие автомобили, то потом у Чи Мина стало создаваться впечатление, что они уже целую вечность едут по безлюдным местам. Вероятно, так оно и было. Но водитель хорошо знал дорогу и уверенно крутил колесо руля.
Наконец они въехали в большое село, указатель на обочине оповещал приезжих, как оно называется, но машина продолжала двигаться, а Аржан пояснил:
– Теперь скоро приедем. Это Усть‑Кан. Кырлык уже недалеко.
Юноша не обманул, и минут через двадцать они достигли еще одного села, значительно меньших размеров, и Аржан начал объяснять водителю, куда следует проехать.
Наконец автомобиль остановился. Все трое вышли, таксист открыл багажник. Чи Мин, пройдя на негнущихся, затёкших от долгого сидения в одной позе ногах, вытащил свой рюкзак и, закинув его на плечи, спросил у приятеля:
– Сколько мы ему должны?
Юноша переспросил у водителя и ответил музыканту, назвав ему сумму.
Тот полез в поясную сумку и достал нужное количество купюр. Аржан было дернулся тоже достать деньги, но кореец спокойно остановил его:
– Я заплачу! А потом с тобой сами разберемся.
Таксист принял деньги, что‑то сказал студенту, тот ответил ему. Мужчина сел в машину, захлопнул дверцу и, развернувшись, укатил в ночь.
Разбуженные шумом мотора и голосами, вокруг залаяли во дворах собаки. Но Аржан, не обращая на них никакого внимания, повел приятеля в один из дворов, открыл калитку и позвал:
– Идем! Мы на месте!
Чи Мин без лишних разговоров пошел за парнем, успев только заметить, что на подворье располагались два строения, на некотором расстоянии друг от друга. Аржан прошел к более широкому и приземистому и постучал кулаком в дверь.
В небольшом прямоугольном окошке зажёгся свет, потом дверь немного приоткрылась, и женский голос произнес что‑то с вопросительной интонацией.
Аржан ответил громко, радостно, и дверь полностью распахнулась, явив взору путешественников фигуру женщины. Увидев их, та всплеснула руками и кинулась обнимать сына. Тот тоже обнял мать и отвечал ей негромко по‑алтайски, так что Чи Мин не мог понять ни слова, но догадался, что мать и сын приветствуют друг друга после долгой разлуки.
Потом женщина бросила взгляд на незнакомца и что‑то спросила у сына. Тот оглянулся и, глядя на Чи Мина, ответил ей. Потом подошел и сказал уже по‑английски:
– Чи Мин, это моя мама, познакомься!
Музыкант низко, уважительно поклонился, как это было принято у его народа, приветствуя старших по возрасту, и сказал по‑корейски:
– Здравствуйте, тетушка! Меня зовут Чи Мин!
А его приятель продублировал на алтайском:
– Мама, это Чи Мин! Он из Кореи! К нам приехал в отпуск. Хочет побольше узнать об Алтае. Поэтому я пригласил его к нам. Ничего?
– Ох, сын! А чем же я буду его угощать? Для него же наша пища непривычна…
– Ничего, мама! Я думаю, ему будет интересно попробовать наши блюда.
– Ох, а что же мы на пороге‑то стоим?! Заходите в аил*. Ой, подожди, нет! Лучше в дом! Я там вам постелю. Но сначала надо вас накормить. Так, рюкзаки оставьте здесь. И идите к колодцу. Сначала умойтесь…
Все это тут же перевел новому знакомому Аржан и потащил того к колодцу.
Колодец располагался тоже на территории усадьбы. Младший из парней быстро, ловко, с силой поворачивая ворот и наматывая на него звонко бренчавшую в ночной тишине цепь, соединенную с ведром, набрал воды, оказавшейся студёной, и приятели принялись умываться, пофыркивая от холода. Мать Аржана подала им чистые, мягкие полотенца и позвала за стол.
Чи Мин с любопытством присматривался к незнакомым блюдам, но все оказалось довольно вкусным. В заключение выпили горячего, душистого травяного чая и отправились спать.
Корейцу показалось, что он уснул, едва коснувшись головой подушки.
*Чадыр аил – это жилище в виде конуса, выстроенного из длинных и тонких стволов деревьев или жердей. Основание выполняется в виде круга. Сверху жерди связываются, в самом верху оставляется отверстие для выхода дыма. Весь конус покрывается войлоком, корой деревьев или шкурами зверей. Вход в аил делали низким и располагали с восточной стороны. Это не случайно: расположение входа связано с почитанием алтайцами природных сил. Заходя в аил, посетитель, чтобы не удариться головой о дверной проем, нагибается, кланяясь огню в очаге, а выходя из аила, кланяется солнцу. Иногда аил представлял собой шестигранный, восьмигранный или двенадцатигранный бревенчатый дом. Его конусообразную крышу покрывали корой или брезентом. В центре крыши располагалась отверстие, из которого выходил дым. Слева от входа располагалась мужская половина, справа от входа – женская.
Глава 3
Чи Мин
Кажется, вот только, минуту назад, он лег в постель. Но когда открыл глаза – в окно било яркое солнце. Мужчина потянулся, с наслаждением чувствуя каждую мышцу отдохнувшего тела. Повернул голову – но соседняя кровать была пуста и даже аккуратно заправлена. А это значит, что Аржан уже встал. Чи Мин поднялся, потянулся за висящей на спинке кровати одеждой, натянул футболку и джинсы и, как был, с босыми ногами, прошлепал на крыльцо. И тут же зажмурился от яркого солнца, заливающего весь просторный двор.
Пригладил пятерней растрепанные светлые волосы и полной грудью вдохнул свежий, чистый, пахнущий разогретой землей и разнотравьем воздух.
И тут же услышал откуда‑то сбоку голос приятеля:
– О, привет! Проснулся?
