Я весь во внимании, Мария

– Да, Кастет, забей, на хрен он тебе сдался. Она пьяная, скоро сама очнется.

– Подожди, он еще вернется, поговорю я с ним.

Я поднимаюсь на третий этаж, стучу в дверь. Никто не открывает, изнутри я слышу крики. Стучу сильнее, дверь слегка приоткрывается от моего стука. Я вхожу внутрь, дверь скрипит, в коридоре кучи фунфыриков и разбросанных вещей, захожу в зал и от увиденного наполняюсь ужасом. Подопытный сидит на диване в позе лотоса и говорит:

– Я преисполнился в своем познании на столько, что уже и познавать нечего, я всеобъемлем, я высшее существо на планете. Да, что там, во Вселенной. Я Бог, я и есть Вселенная, это в себе я все создал. Я создал этого врача, чтобы он создал эти таблетки, чтобы себе о себе напомнить, ведь меня везде множество и даже бесконечность тоже я. Я забыл, за что держаться‑то. Сегодня я всё, Вова, я понимаю, что тебя сейчас больше, а сейчас я стану грибом, просто чуть больше побуду грибом, сетью грибов, планетой, сетью планет, Вселенной, я оооммм…

Подопытный со спокойным выражением лица не замечал меня и продолжал вводить себя в транс. Его жена лежала на полу с трусами на голове, вокруг нее лежала уже сгнившая еда. Судя по пятнам на трусах и ушах, она ранее запихивала еду себе в ухо. Сейчас она говорит несвязанные между собой предложения. Её настроение меняется после каждой сказанной фразы, она абсолютно не замечает меня:

– Кошки – это жидкость. Самарканд – лицемер! Хммм… Хрящики не знают, как жить без витаминов. Почему средство, убивающее девяносто девять процентов микробов, не разъедает меня, как кровь чужого в фильмах? Они лжецы! Я есть время, вилкой. Ненавижу квашонку! Милота – это безопасность. Сама я такая! Кактус живет своей жизнью. Выпив незамерзайку на морозе, я согреюсь в больнице. О боже, Тамара говорила, что ей звонит Москва, как ей позвонил город? Сумашедшая! Ахренеть. А я иду такая вся….

Я начинаю осматривать комнату. Вова резко повернул голову в мою сторону, начав говорить очень низким голосом:

– Я вижу будущее. Это все твои расчёты.

Я машинально попятился назад и упал, а он, показывая на меня указательным пальцем, проговорил, глядя мне не то, что в глаза, а словно прямо в душу:

– Ты такой же, как и я, только ещё не понял этого.

По мне пробегают мурашки, и становится жутко.

– Всё нереально: и ты, и я, и даже она…

Он указал на комнату. Мне стало страшно, как никогда. Тело онемело от страха, мурашки словно стали живыми существами и начали щипать всего меня всё сильнее и сильнее.

– И помни…

Не став его слушать, я набрался силы воли и встал:

– Иди на хрен, психопат! Только жути нагоняешь, сиди дальше, свой грибной оооммм… делай или становись, становись… Мда, адекватным… Психопат.

Вова уже не обращал на меня внимания, он закрыл глаза и продолжил, видимо, думать о своем. Я понял, что где‑то допустил ошибку. Эффект от тестовой формулы таблеток Пси должен был пройти более трех суток назад. Они сошли с ума по моей вине. С дрожащими руками я нашел их телефоны и на случай, если будет проверка и они по неосторожности написали что‑то, что могло вывести на меня, очистил историю соц сетей, поглядывая боковым зрением на них. Удалил письма из почты и сбросил настройки сотовых до базовых.

Занимаясь поисками емкости от таблеток, я зашел на кухню. Она была вся изрисована непонятными мне иероглифами. Один из них напоминал мой перстень в виде дракона, и рядом было еще два других, понятных мне рисунка – сокол и демон. Кажется, они для него несли религиозный характер. На полу виднеется какая‑то нелепая, громоздкая формула, написанная мелом. Где‑то я ее уже видел. Рядом лежит вскрытая упаковка мела от тараканов. Всматриваясь в формулу, у меня начались рвотные позывы. Это же формула Рамануджана. Пожалуй, просто пойду дальше.

Подходя к последней комнате, на которую ранее указывал Вова, я услышал звук, словно маленький котенок лапкой пытается открыть дверь. Открыв ее, я увидел исхудавшего младенца с огромной шишкой на голове, который на четвереньках стремительно пополз к маме. Мама не смогла отвлечься от своих фантазий, продолжая говорить несуразицу. Ребенок начал добывать себе пищу сам. Я помог младенцу, правильно расположив ее мать, и дал младенцу возможность поесть.

Убедившись, что ребенок ест, я направился в комнату, дабы найти емкость от таблеток. Открытую емкость я нашел в детской кроватке. Судя по всему, родители сошли с ума и дали таблетки ребенку. Ребенок долго не ел и поэтому принял таблетки. Это объясняет отсутствие плача, самостоятельная добыча пропитания и побег из кроватки. Судя по всему, ребенок скатал матрас, просунул ноги наружу, ногами отодвинул кроватку от другой кровати, а после вылез благодаря своему худощавому телосложению из‑за долгого отсутствия питания. Высота падения была достаточная, это и объясняло большую шишку на голове. Запах кругом стоял не из лучших. Взяв емкость для таблеток и осмотрев комнату на наличие остатков препарата, я вернулся в зал. На столе были документы на пособие от Государства. Имя ребенка записано как Мария. Ребенок жадно сосал материнскую грудь, словно её могли лишить пропитания в любую секунду. Родители же девочки ничуть не изменили своего поведения. На столе я заметил несколько сигарет, и под гнетом всего происходящего присел и закурил. Мария, наевшись и хорошо рыгнув, устремилась на четвереньках ко мне. Я затушил уже вторую сигарету, посмотрел, как она с блестящими глазами, милой улыбкой и умилительными звуками тянется ко мне на руки. Из‑за невыносимого запаха и рвотных позывов, я вставил фильтры от сигарет себе в нос и взял её на руки. Она потрогала фильтры в моем носу и засмеялась, словно все понимает. В этот момент я стал счастлив, как никогда. Я понял, что позабочусь о ней и дам ей все, что ей нужно.

С желанием позаботиться о ней, я отнес ее в ванную комнату, чтобы отмыть от экскрементов, но воды не было. Я освободил аптечный чемодан, убрав всё мне необходимое под футболку, прежде заправив ее. Положил деньги в карман ее отцу. Странно, но ни одна мышца на его лице не двинулась. Постелил матрасик в аптечный чемодан и набросал мягкой одежды, чтобы Мария не поранилась. Мария начала показывать пальцем на маленького зайчика, что лежал на полу. Когда я взял ее игрушку, она издала радостные детские звуки и словно похлопала в ладоши. Уложив её в аптечку с игрушкой, я с умилением посмотрел в эти радостные, словно всё понимающие глазки, и задал ей один вопрос:

– Позволишь ли ты, Мария, сопровождать тебя в этой жизни?

Она чихнула, мило улыбаясь, посмотрела на меня и потянула ко мне свои маленькие страшно исхудавшие детские ручки. Для меня это прозвучало как согласие. Тяжело вздохнув и посмотрев на свои руки, понял: я весь на нервах. Также начал понимать, что ничего без чёткого плана я предпринимать не буду. Подмигнув Марии, я аккуратно закрыл её в аптечном чемодане и вышел на улицу. Местная молодежь снова пристала ко мне:

– Ну что, дядя, поговорим?

Нельзя, чтобы они поняли, что у меня в аптечке на самом деле, и, стараясь вести себя спокойно, достал самодельный пистолет и сказал:

– Я тороплюсь и ограбить себя не дам.

– Дядя, не надо, Дядя, не надо.

– Всем тихо и говорить только шепотом, всем ясно?

– Да.