Ярар. Начало

Завершив рисунок до конца, я обратился к Элентару.

– Учитель, а сколько живут вампиры?

– А что, твой дядя тебе не рассказал? – вопросом на вопрос ответил тот.

– Нет, не рассказал. Но я понял из Вашего разговора с родителями, что Вам уже почти двести лет.

– Ну что ж. Секрета из этого вампиры не делают. В общем запоминай. Высшие вампиры могут прожить до полутысячи лет. Чистокровный столько же, может чуть меньше, но ненамного. А низшие не больше полтура веков.

– Понял. Значит ваша раса живёт чуть ли не дольше всех остальных, – задумавшись на несколько секунд, сказал я.

– Ну не скажи. Эльфы тоже долго живут. Почти, как и мы. Гномы правда чуть меньше. Насколько я помню, их царю почти триста лет, но он уже стар. И к тому же люди, наделенные даром, живут тоже не мало. Правда всё зависит от их магических сил.

– Правда? – удивился я. Но по лицу учителя понял, что тот абсолютно серьёзен. – Я не знал. Мы ещё этого не проходили. А почему же первые пришельцы прожили так мало? – спросил я.

– Хм, – произнёс Элентар. – Я, честно сказать, не сильно задавался этим вопросом. Но слышал одну из теорий, что они так мало прожили из‑за встроенных в их ошейники функций. Мы, – имея ввиду потомков пришельцев, – не любим об этом говорить, но наши предки были рабами. Скорее всего продолжительность их жизни была как‑то связана именно с этим. И большинство тайн наши предки унесли вместе со своей гибелью.

– И у Вас не осталось информации кто вы и откуда? – спросил я, воспользовавшись его болтливостью. Учитель был «человеком» настроения. И редко рассказывал о себе и своём народе, но сегодня было как раз наоборот.

– Ты почти прав. Мы не знаем откуда мы и как жили до попадания на Теллус наши предки. Где наш дом и что с ним стало тоже неизвестно. Но первые вампиры, проснувшиеся на Теллусе, обучили нас нашим традициям и обрядам. Правда вампиры почти ими не пользуются. Проживание бок о бок с людьми наложило на нас свой след, как и наоборот. Многое изменилось. Тем более обряды не наделяют нас никакой силой, и скорее мы их проводим, как дань традициям, – учитель задумался ненадолго после чего снова привлек моё внимание к новому заданию. И мы приступили к работе.

Каждый день, кроме воскресения, у меня были занятия с Элентаром. Он был очень рад, что со мной не нужно изучать математику с самого начала, ведь без неё в артефакторике никуда.

Вообще для создания артефакта нужна заготовка будущего изделия, на которой рисовались или гравировались руны, вплетаемые в пентаграмму. Потом к артефакту крепился накопитель. Если разобраться, то можно провести такую аналогию. Вместо проводов и транзисторов были руны и пентаграммы. А вместо батареек и электричества, накопители с магической силой. Знание математических и физических законов нужно было для того чтобы равномерно распределить руны в зависимости от свойств предмета, из которого будет создаваться артефакт, а также направленности магической стихии.

А уж в расчётах я был неплох! Всё‑таки первое годы я нес службу навигатором на боевых кораблях. А там, чтобы рассчитать маршрут, нужно провести колоссальное количество расчётов.

Наконец‑то занятие закончилось, и я поспешил на улицу к Артёму, у которого заканчивались занятия по сабельному бою.

– Артём, заканчивай. Сегодня прибывает первая партия абитуриентов! – сказал я, приближаясь к другу.

– А сегодня дворяне или крестьяне? – спросил друг.

– И те, и те.

Он тяжело вздохнул.

–Яр, надеюсь ты знаешь, что делаешь! Чувствую, сегодня нужно попросить стражу быть поближе к месту проведения проверки на наличие магических способностей.

– Друг мой, неужели ты решил, что я мог подстроить то, что сегодня прибывают и дворяне, и крестьяне? – улыбнувшись сказал я.

– Ты же знаешь, что я тебе не поверю. Твоя мама никогда бы не назначила дату проверки дворян вместе с крестьянами. Делись давай, как ты это сделал. И зачем?

– Артём, ты ранишь меня своим недоверием прямо в сердце.

Его лицо выражало полное неверие в мою непричастность.

– Яяяярр?!

– Ладно, ладно, – сдался я. – Михаил и мама считают, что разделили между собой четные и нечетные даты. На самом деле оба выбрали нечетные. Но они сами виноваты, – и чтобы это выглядело как раскаяние, опустил глаза вниз, – чисто случайно в ежедневнике Михаила появились две буквы «Н Е».

– Мда, тебе определенно влетит за это, – с уверенностью в голосе сказал Артём. – Ладно, но ты не ответил зачем тебе это?

Я подумал, что ему ответить и решил, что правду.

– Хочу посмотреть, как дворяне и крестьяне ведут себя между собой, – ответил я.

– Что за бред?! – удивился он. – Ты же видел, и не раз, как себя ведут в городе благородные и простолюдины. Да и во время путешествия тоже…

– Артём, это всё показуха. Каждый раз, когда мы выезжаем на прогулку в Орск, весь город знает об этом уже через тридцать минут. И заметь, мы ездим по одним и тем же дорогам. Мы ни разу не съездили в порт, хотя я постоянно прошу об этом. А знаешь почему? – спросил я Артема. Тот отрицательно покачал головой, внимательно слушая меня. – Потому, что в порту есть рабовладельческие рынки. Много пьяниц и шлюх. А когда мы объезжали наши земли, во все поселения были отправлены гонцы. Ты заметил, что крестьяне, работавшие в полях, были совсем не замаравшимися. У меня вообще создавалось впечатление, что людей и улицы отмывали с мылом. Крестьяне работали в поле в белых рубашках! ТАКОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! – выделил я эти слова, сказав очень громко.

Внезапно сзади нас раздался знакомый голос.

– Ярар, хм, а почему ты не спрашивал этого у нас во время путешествия?

– Дядя Михаил, нельзя же так пугать! – произнёс Артём.

– Это вы были невнимательны. Я шёл как обычно, – ответил он. – Тем не менее, Яр, я жду.

– Дядя, я думаю, что вы знали о том, что это всё показуха, устроенная к вашему приезду. Поэтому при нас вы не устраивали разнос руководству. А нам ничего не говорили, потому что не хотели, чтобы мы знали истинное положение вещей. И чтобы мы подольше оставались детьми в розовых очках.

Михаил подавился, когда я закончил говорить. Он начал хватать воздух, чтобы возмутиться, но быстро сдулся.

– Яр, то что ты сказал, правда, но вот те слова, которые ты употребил, они на грани оскорбления.

– Простите, учитель. – сказал я. Хотя в моём голосе не было ни капли сожаления. Судя по сузившимся глазам Михаила, он это понял.

– Хм, ладно. Считай, что поверил, – сказал Ка Торен. – Я шёл за вами обоими, потому что произошла ошибка и сегодня вместе с дворянами прибыли на проверку крестьяне. – И, посмотрев в мою сторону, Михаил спросил: – Ярар, мальчик мой, а ты не хочешь мне что‑нибудь рассказать? – и мягко положил мне руку на плечо, потихоньку сжимая его.

– Нет, – ответил я, уже ощущая легкую боль в нём.