Ярар. Начало

Всё произошло очень стремительно, и я до сих пор не знаю кто сделал первый выстрел, но после него началась бойня. Когда ситуация стала критической, и я понял, что нам не выиграть, я уничтожил двигатели корабля и подпространственную связь. Потом ворвались мятежники или, как они себя провозгласили, освободители.

Дальше начались пытки. Им нужны были коды доступа к кораблю. Если палачи не соврали, то я продержался не долго. Когда человек говорит, что он вытерпит пытки и не предаст, и ничего не расскажет, просто знайте, он ничего не расскажет только в двух случаях: если умрет до начала пыток, или если они не начнутся. Получив от меня всё, что нужно было, они объявили меня мятежником и погрузили в сон.

– Искин, сканируй пространство, запусти маячок SOS.

– Выполняю. – После десятисекундного молчания, искин продолжил: – Обнаружен корабль федерации.

– Открой канал связи, – приказал я.

– Ошибка. Связь глушится помехами из черной дыры.

И тут меня прошиб пот.

– Искин, куда летит наш корабль? – спросил я.

– В аномальную гравитационную воронку.

– Искин, повтори попытку связаться с кораблём.

– Корабль Акаси находится под действием гравитации воронки. Корпус корабля поврежден. Проводится повторное подключение.

В иллюминаторе я увидел небольшое крейсерское судно Акаси, на котором должен находиться экипаж с этого корабля. Судя по световому следу от задней части их корабля, двигатели включены на полную катушку.

– Акаси на связи, капитан. – сказал компьютер.

Я попросил вывести изображение на главный экран капитанской рубки.

– Ты всё‑таки выжил? – спросил Эрни. Он уже успел надеть форму демократов, и даже не понял отчего я скривился, глядя на него.

– Да, мой старый друг, выжил. Теперь ты мне скажи, оно того стоило? – с грустью в глазах спросил я. – И почему ты отвечаешь на звонок?

– Будь ты проклят, Стиди! Мы могли все выжить! – с истеричными нотками в голосе сказал Эрни. – Она погибла из‑за тебя! Твоё упрямство, её погубило. Нужно было только прислушаться к большинству.

– И нарушить присягу, как вы? – спросил я.

– ДА! – заорал он. – Ты мог нарушить долбанную присягу, несуществующего государства. Оглянись! Кому теперь мы нужны?! Кому теперь нужен ТЫ?! Стиди, ты же знаешь куда летит твой корабль? – И со злобой прошипел: – Прямо в аномаааалию!

– А вы? – спросил я. – Разве вы выберетесь?

– Конечно же, мы специально залетели так глубоко, чтобы проанализировать характер воронки. Ориентировочно через час действие гравитации воронки закончится, и мы улетим.

– Я так не думаю, – произнёс я, под расширяющиеся глаза Эрни. – Прощай, старый друг! – Показав ему средний палец, отдаю приказ компьютеру: – Искин, всеми орудиями по кораблю Акаси, ОГОНЬ!

Ожидание ответа от искина не длилось больше сорока секунд.

– Цель уничтожена. – услышал я сообщение.

Легкая победа объяснялась тем, что всю энергию они переправили в двигатели, и щитом корабль прикрыт не был. У них была возможность выбраться, но об этом уже никто не узнает. Я совершил месть, месть за предательство. Но легче мне не стало.

Уточнив некоторые вопросы у искина, и не найдя выхода в сложившейся ситуации, пошёл в свою комнату. Там у меня лежала бутылка коньяка, подаренная адмиралом. Было бы обидно так и не попробовать её.

 

Глава 1.

«Боже, я же умер. Неужели и после смерти может болеть голова с похмелья?» – но вместо своего голоса я услышал детский плач. – «Как же он громко кричит!» – подумал я.

Я попытался определить источник шума, но что‑то мешало мне повернуть голову. «Боже, только не инвалид!» – воззвал к всевышнему я. – «Не хочу быть овощем, способным только шевелить глазами!» Постарался пошевелить ногами и руками, и почувствовал их. «Наверное, – с облегчением подумал я, – мои травмы временные.»

Хотя, было бы странно если бы я остался цел и невредим после той заварухи. Если меня смогли спасти, то хотелось бы знать кто и как? Последнее, что я помнил, было частичное разрушение фюзеляжа корабля. Приближение корабля к воронке сопровождалось громким скрежетом металла. Даже внутри судна я чувствовал, как на меня воздействует сила, исходящая от неё. Было чувство, что тебя зажали в тиски и кто‑то пытается от тела отщипнуть по кусочку твоей плоти.

Резкий подъём вверх меня сильно испугал. «Ааааа!» – закричал я. – «Какого чёрта здесь творится?» – и только тогда до меня дошло, что детский плач принадлежит мне самому. А вместо слов, это я кричу. В эту же секунду надо мной склонилась огромная баба, и что‑то зашептала мне. Разумеется, я ни слова не понял.

Немного постояв надо мной, она приподняла верхнюю одежду и стала совать в рот мне свою грудь. Я вырывался, кричал, но силы были не равны, и в тяжелейшей схватке я уснул.

Сон, туалет, еда – вот весь мой график. Я не понимал сколько дней прошло с момента моего попадания. Я мог спать несколько раз на дню, и в принципе это было нормально для ребенка, но не для меня! После смены пеленок, меня так плотно закутывали, что я и пальцем не мог пошевелить.

Как я понял, мной занималась нянечка весьма почтительного возраста, которая, оставаясь одна, постоянно себе что‑то бубнила под нос. Мать же приходила только для того, чтобы покормить меня или забрать на ночь. Вот не поверите, но ей я был рад всегда, потому что вечерами она клала меня к себе на кровать и вытаскивала меня из ненавистной пеленки. И да, просто играла со мной.

Всё моё развлечение сводилось к тому, что я специально выжидал, когда нянечка меня разденет, после чего я смогу выказать ей всё своё отношение к ней!

Наши взгляды встречаются, она снова ждёт, когда я решу справить нужду. Я улыбаюсь ей, как только могу, при этом весело смеюсь. И когда она пытается меня приподнять, понимаю – пора!

– Агаа, не успел! – воскликнула она, вовремя избежав моей праведной мести. – Яр, порой мне кажется, что ты специально так делаешь. Но я видела, как тебя переодевает мама и ты ни разу, заметь, ни разу, так не поступал!

Мою нянечку звали Этта. На вид ей было лет пятьдесят, и на неё было приятно смотреть. Слегка располневшая, добрая, следящая за собой женщина. Если не брать в расчёт то, что она меня сильно пеленала, то она мне даже нравилась. Спустя два месяца после моего попадания, она стала читать мне сказки и петь песни, что позволило хоть немного, но начать понимать новый для меня язык. В те моменты я становился послушным ребенком и тихо слушал её мягкий голос.

Спустя время меня перестали пеленать, потому что, при всей сноровке нянечки, у меня стало получаться освободиться из этих пут. К тому же я нашёл в себе силы переворачиваться. А какое я испытал счастье, когда стал ползать! Невозможно описать словами, ведь мне открылся, хоть пока ещё маленький, но мир!