За долги отдам тебя

– Арина, очнись! – резкий голос Алана вырывает меня из омута памяти, и я вздрагиваю.

– Костя? Он внизу, в машине на парковке, – отвечаю я.

Ничего уже не наладить. Мужу я помогу, как ни крути – я обязана ему многим, а затем подам на развод!

– И как же он позволил тебе пойти на такое? – в голосе Алана отвращение, смешанное со злостью – адский коктейль.

– Я сама настояла. Люблю, знаешь ли, жить красиво. И деньги люблю, – улыбаюсь я, с трудом удерживаясь от того, чтобы подмигнуть Алану. – Не хочется лишаться статуса в обществе, так что я потерплю.

Пусть лучше думает так, чем узнает унизительную правду – выбора мне не оставили. Вернее, выбор‑то я сама сделала, но откажись я платить по долгам мужа – и мне бы не дали жизни. Брат, которого я поклялась оберегать, лишился бы всего. Как и отец, и муж… да и правы они – цена невелика.

– А может, ты и не изменилась, а всегда такой была, – словно самому себе говорит Алан.

– Давай уже поговорим о долге! Я провожу с тобой три месяца – и мы ничего тебе не должны, так?

– Так, – кивает Алан.

– Я не стану с тобой спать, – твердо произношу я. – Могу неотрывно быть рядом эти месяцы, и сколько угодно издевайся надо мной, раз так ненавидишь. Но ноги я раздвигать перед тобой не стану – сними шлюху для этого.

Алан поднимается, упирается в стол кулаками и нависает надо мной – высокий, огромный, пугающий меня до чертиков. Всегда пугал – и в детстве, и сейчас. Только раньше я знала, что ничего мне не грозит – не от него.

Ошибалась!

– Я не люблю повторяться, Арина, но для тебя сделаю исключение, – низким, с хрипотцой, голосом говорит мне Алан: – ты будешь делать то, что я скажу! Либо можешь проваливать – я не держу. Но в этом случае вы завтра должны будете передать мне все: недвижимость, акции, банковские счета… даже эти твои дорогие тряпки теперь принадлежат мне. Поняла? И какой ответ?

Будь ты проклят – вот какой!

Но слова – согласие или проклятия не идут с языка. Я лишь киваю в ответ.

– Я всегда получаю то, что хочу, Арина, – удовлетворенно произносит Алан, и садится обратно в кресло. – Пора бы тебе это запомнить!

Три месяца с ним… три чертовых месяца! Костя, что же ты наделал?

Только сейчас осознание накатывает на меня с необратимой ясностью – я пропала! Утром я всего лишь боялась встречи с Аланом – снова увидеть его, услышать голос… колени дрожали, как у провинившейся девочки. Но полное понимание пришло только что.

Это конец!

Плевать на репутацию. Плевать, что люди узнают – а они узнают, ведь такой скандал не скрыть. Костя… на него теперь тоже плевать – сам во всем виноват, да и брак наш умер в тот самый момент, когда он решил, что я должна расплачиваться собой по его счетам.

А вот на свое, итак, треснувшее сердце мне не плевать – в следующий раз осколки я могу и не собрать!

 

 

Глава 4

 

На парковку выхожу, тела своего не чувствуя. Мысли в тумане, ноги ватные, и я земного притяжения я не ощущаю – оказывается, такое состояние бывает не только от счастья.

От несчастья тоже. Завтра… о Боже мой! Завтра начинаются наши три месяца.

– Ты долго, – замечает Костя, когда я сажусь в машину.

– Разве? Ах, поехали уже.

Муж словно и не слышит мою просьбу убраться отсюда скорее. Обхватывает мое лицо руками, разворачивая голову к себе.

– Чем вы там занимались? – рычит он, и сдавливает мои скулы пальцами.

– Уймись!

Отталкиваю Костю, и приподнимаю бровь – слишком многое он себе позволяет в последнее время. Хватит с меня морального давления, но силу к себе применять я не позволю.

– Трахались, да? – не успокаивается муж.

Лицо его покраснело. Дышит коротко и часто, верхняя губа подрагивает, и я выставляю руки вперед:

– Костя, мы просто разговаривали. Прошу тебя, отвези меня домой – я устала…

– Ну‑ка, – он резко проталкивает руку между моих ног, с силой раздвигая их. – Трахались, да? Сейчас проверю, и если ты посмела только… если вы оба…

Первый порыв – вырваться с криком. Пнуть, выпрыгнуть из машины – и я бы могла это сделать. Вот только Костя не успокоится. Какой же он псих – неужели думает, что Алану нужна Шахерезада, и он удовольствуется сказками?

– Сухая… хорошо, – из Кости словно воздух выпустили. Рука его перестает терзать мою промежность, а мне вдруг становится жаль этого мужчину. Он ведь тоже несчастен. Может, побольше моего.

– Поехали домой, – повторяю я.

Едем в молчании. Я готовилась к допросу. К тому, что Костя всю душу из меня вытрясет, но он молчит. И я молчу – думать о том, что будет завтра страшно.

Снова я теряю саму себя, и снова из‑за Алана!

– Мамочка, папочка, – Алиса бросается к нам, едва мы с Костей заходим в дом. Няня, глядя на такое поведение подопечной лишь качает головой, а я улыбаюсь ей – пусть!

 

Конец ознакомительного фрагмента