Замок Альбедо

– Торцевая пластина переднего и заднего крыла, сайдподы, боковины шасси… Нет, это не граффити, – улыбался Пирс, – и не аниме.

Команда уже догадалась о теме сюрприза, они задорно выкрикивали предположения и шептались, оператор снимал то Вермеера, то Пелаеса, то Риццо, выделяющихся на фоне сине‑оранжевых костюмов.

Кума поднес стакан с виски ко рту, но так и не сделал глоток. Секунда – и камера уже переключилась с ряда галдящих Быков в зале собраний на спикеров на сцене – смеющегося Пирса, терпеливо наблюдавшего за происходящим Минобе и самого Куму, заглядывавшего директору Ротештира через плечо, чтобы прочесть текст на карточке.

Он с грохотом поставил рокс на стол, сделал останавливающий жест, поставив видеозапись на паузу, протянул руку к сенсорному пульту, встроенному в стол, чтобы отмотать назад.

Мгновение спустя в стеклянную панель стены – в паре дюймов от экрана – влетел стакан из‑под виски, жидкость расплескалась в полете по полу, оставляя блестящий штрих, осколки рассыпались по кабинету под оглушительный, искрящийся аккомпанемент звона.

В конверте было имя дизайнера, создавшего макет, вдохновляясь симметрией Тигра Блейка – под названием «Инвариант».

На изогнутом экране была физиономия Ричарда Норта – в фирменной кепке и куртке Ротештира.

Этот сукин сын в Ноноде – прямо под носом!

 

11. Влюбленные

 

[Япония, Токио, Тюо]

[Япония, Токио, Тиёда]

 

На тридцать шестом этаже башни Мицуи в Адама Брэдшоу чуть не влетел молодой мужчина в красной толстовке. Адам отпрянул от яркого пятна, летящего навстречу, выскочившего из лифта, тот со смехом поднял руки в извиняющемся жесте. Они тут же разминулись, парень пружинистым шагом направился дальше по коридору, Адам вошел в кабину.

Он только что разговаривал с Александрой – и направлялся вниз, но не в свой номер, а на прогулку – потому что сидеть в комнате было скучно. Он догадывался, что она его попросту выпроводила.

Эти агенты, все‑таки, такие странные…

Когда створки лифта захлопнулись, Адаму показалось, что кто‑то кричал – от радости, как обычно вопят люди, когда неожиданно встречают знакомого. Парень в красной толстовке явно кого‑то приятно удивил своим появлением.

Доктор Брэдшоу перепробовал блюда из всех лапшичных в округе, Александра, с первого дня составлявшая ему компанию, пока Ричард оставался в номере, жаловалась, что соба и удон ей уже осточертели. Адам пытался найти себе занятие – и будто бы расстроился, что его помощь уже была не нужна, как только Ричарду стало лучше.

Уезжать он пока не собирался, у него было предчувствие, что все это – незапланированное путешествие в Японию и встреча с британской разведкой – зачем‑то нужно.

Впрочем, это могла быть просто прокрастинация – и нежелание возвращаться в Балтимор.

Александра уже захлопнула дверь за отправившимся ужинать в одиночестве доктором Брэдшоу, но не спешила отходить от порога – потому что к номеру вверх по коридору приближались шаги.

Она открыла не дожидаясь – и тут же завопила, повторяя за мужчиной в красной толстовке, бросившимся к ней с объятиями. Кристофер орал без стеснения – и она тоже орала, не заботясь о том, что подумают постояльцы из соседних номеров. Вскоре они уже отпустили друг друга, оценивающе разглядывая, гость прищурился.

– Сколько мы не виделись – полтора месяца?

– Около того, – отозвалась Александра.

– Как Ричард?

– Живой.

Кристофер и так знал, как Ричард – потому что партроны связаны между собой даже без звонков и мессенджеров. С Александрой он общался наяву в последний раз, когда она приезжала в Лондон – на свое очередное мероприятие для читателей, организованное издательством Трегер. Им тоже не обязательно видеться, чтобы быть в курсе происходящего – но каждая встреча превращалась в событие.

Их объединяла уникальная способность находить себе приключения на задницу, где бы они ни оказывались. У такой совместимости даже было название, вовсе не шпионское и не алхимическое – «дружба».

Кристофер отступил назад, оглядывая помещение, всем видом показывая, что не собирается проводить время в номере.

– Предлагаю пойти в музей современного искусства в Императорских садах, там наверняка выставлена какая‑нибудь дичь, – сказал он. – Вы же еще там не были?

Александра покачала головой: они с Ричардом выбирались на улицу только в воскресенье, а одна она – или в компании доктора – не уходила от отеля дальше нескольких миль. Телевизионная башня Токийского небесного дерева из окна уже мозолила глаза.

– Вечером пойдем в изакаю, я давно не нажирался в хлам по‑японски, – добавил Кристофер. – Я не дам вам умереть от скуки.

– Мы быстрее умрем от чего‑нибудь другого.

– Мы найдем засранца – и сделаем из него якитори. Ты всерьез считаешь, что он может быть опасен?

Этот засранец – Бер, Медведев – нанял неизвестного, чтобы причинить вред Ричарду, сейчас Ричард отправился в штаб‑квартиру Ноноды и вновь выступает в роли приманки… То, что его узнают, Александра не сомневалась – однако она не знала, к чему это приведет.

Своим визитом в вотчину Кумы – который по какой‑то причине цитировал определенный текст – Ричард совершает ответный ход – и начинает играть в шахматную партию Бера. Он понимает, что делает, с ним напарник Дарио… Он по‑прежнему на миссии с Быками, и за ним – содействующий Цирк.

Александра вздохнула.

Ричард был как говядина вагю – которого кормят отборным зерном, поят пивом или саке, делают вибромассаж, чтобы мясо было мраморным и нежным – но все равно в итоге отправляют на стол.

– Да, – ответила она. – Бер – ученик Грандмастера, у Бера с Ричардом личные счеты, и на счастье Ричарда, Бер счел его недостаточно интересным, чтобы убить – и лишь припугнул.

– Но он не знает, что Ричард в Ротештире.

Александра кивнула.

– Да, я считаю так. Иначе он бы назвал его не Ричард Норт, а Ричард Бейтман.

– Бер знает тебя.

– Не больше, чем писателя, максимум – как часть прикрытия Ричарда. Не думаю, что он знает, что у нас общий учитель, или связал меня и Поэтов – он никогда не воспринимал алхимию всерьез.

– Ты можешь ошибаться.