Завше блиско

– Мама‑Ива в детстве говорила, что если я буду рисовать, как все другие дети, то выздоровею. Я рисовал. Сначала я тщательно вырисовывал детали, но потом понял, что нет никакой разницы, стараюсь я или нет, ведь она всё равно хвалила меня за любые каракули. Но я так и не выздоровел. Поэтому сейчас я не люблю рисовать.

– А от чего ты должен был выздороветь?

– От болезни.

– А какой?

– Врачи до сих пор не поставили диагноз. Возможно, его и вовсе нет. Но чтобы отвязаться, спустя несколько лет они предположили редкую разновидность аутизма, по шкале приближенную к синдрому Аспергера.

– Но я не знаю никакого Аспергера…

– Понятно. – Закончил мысль Ян.

Так далеко любопытство ещё не заводило Лису. Обычно уже на третьем‑четвёртом вопросе она морозила какую‑нибудь несуразицу и разговор терялся на четверть часа, а то и больше.

Итак, Сева не сдавалась:

– А чем синдром Аспергера отличается от простого аутизма?

– Он предполагает когнитивные способности, близкие к собственной возрастной норме. Только опережающие.

– Ага… – пыталась сообразить Лиса, – то есть ты на самом деле умный?

– Что значит «на самом деле»?

– Х‑мм… – чтобы не напортачить ещё больше, Рина решила сменить вопрос, – ну а врачи что говорят об уровне твоего мышления?

– Они понятия не имеют. Но наука выяснила, что мозг аутиста в спокойном состоянии работает на 44% интенсивнее, чем у среднего человека.

– Ого! Так ты гений! Тебе бы философию читать!

– Я люблю философию, – невозмутимо ответил Ян. – Но в ней много надуманного и противоречивого.

– Ну да… – закивала Северина, будто с ней заговорила статуя Канта, спросив: «Вещи же, мадам, – они непознаваемы сами по себе?»

Ян достал из стоявшей рядом клетки хомяка и позволил ему свободно гулять по листьям.

– Фредди нравится тут. Так много новых запахов, – Ян опустил взгляд на своего друга и впервые улыбнулся.

Сева, как заворожённая, разглядывала губы мальчика. Ей показалось, что улыбка ему не шла. Среди железных скул и матового выражения лица она смотрелась как подсолнух на похоронах. Яврек словно не умел ей пользоваться или только учился. В общем, сквозило неестественностью. Но, к счастью, мальчик быстро перестал радоваться и вернулся к своему привычному состоянию.

Фредди тем временем перелез через каменную преграду и подполз к Севе. От ужаса её глаза стали расширяться, и она попыталась отодвинуться от монстра кремового цвета. Но несколько сантиметров погоды не сделали, ведь девочка сидела поджав ноги и не могла сдвинуться с места. Хомяк этим нагло воспользовался и полез к ней на колено!

Северина быстро зажала себе рот, чтобы нечаянно не напугать Яврека, и выдавила сквозь пальцы:

– Он… он же меня сожрёт!

– Нет. Он такое не ест. Чтобы сдружиться, вам с Фредди надо заняться одним делом. – Не поворачиваясь, сказал Ян, будто зрение у него было даже не боковым, а как в целом году – на 365 градусов.

– Каким это «одним делом»? – на нервах пошутила Сева. – Ему пока нельзя «одним делом» заниматься, он ещё маленький… – И сама хохотнула.

Ян не понимал взрослых тем.

– Фредди уже не маленький, – сказал он. – И он может показать тебе волшебство.

– Как? – удивилась Сева. – Так это о́н по телевизору фокусы показывает?!

– Нет. И не фокусы. Фокусы – это обман, а волшебство – это то, что наука пока не в силах объяснить.

– Ну тогда пусть показывает. Фредди, айда нам волшебство! – подбадривала Сева хомяка, который отвлёкся на зависшую перед ним сонную мушку, разомлел и, похоже, грозился совсем потерять навык к магии.

– Для этого вам с ним нужно отойти подальше.

– Хм… – заволновалась Сева, ведь оставаться наедине с «подозрительной крысой» ей было как‑то не по себе. Но любопытство взяло своё: – Ладно, была не была! Пошли, Фредди, колдовать, – вскарабкалась на ноги Лиса, – я уже своё пожила, мне терять нечего!

По‑детски взбудораженный зритель покорно понёс маэстро‑хомяка прочь от хозяина. «Сейчас отойдём, – думала Рина, – и крыса разом сменит ангельскую морду на оскал, выхватит телефон и бросится наутёк. А потом… потом развернётся и с хитрой улыбочкой всё‑таки сожрёт меня!»

Уже на расстоянии Сева крикнула: «Достаточно?»

– Тебе решать.

– И что теперь?..

– Отверни Фредди, чтобы он меня не видел, и внятно скажи ему: «Где Ян?» – и увидишь что будет.

– И увидишь, что будет… – повторила Северина слова, показавшиеся ей жутковатыми, – но зверёк невинно хлопал глазами и мило сучил лапками. Она внимательно следила за его губами, видимо представляя, что за ними спрятаны бензопилы. – Не убивай меня, хорошо? – попросила Сева и обречённо повернулась спиной к Явреку. После вытянула руку и отчётливо сказала: «Маг Фредди, где Ян?»

Бежевая кучка передёрнула шерстью и замерла. Тонкие усики стали водить по невидимым струнам, будто заигравшим расстроенную скрипку, леденящую кровь. Хомяк повернулся к девочке… «Наверное, сейчас сиганёт…  – крутилось у неё в голове, – и как вопьётся мне клювом в глаз!»

Вдруг Фредди поднялся на задние лапки и вытянул мордочку и усы туда, где в нескольких метрах сидел Ян.

«Да ладно! – удивилась Сева, – ты небось сообразил, что спрятаться можно только за спиной. Ох, хитрюга!

– Ну как, Лиса? Нашёл? – интересовался Ян, так и не повернувшись на представление.

– Нашёл, хитрый плут! – ответила Лиса.

– Теперь идите ещё дальше – так, чтобы меня вообще не было видно. В любую сторону.

– Есть! Сейчас повторим!

Северина резво унеслась подальше за кусты и произнесла ту же волшебную фразу. Хомяк потопал‑потопал, вроде как почесал тыковку и на задних лапах опять безошибочно потянулся туда, где находился хозяин. Тогда удивлённая девочка стала крутиться вокруг себя и путать ведовскую зверину, но та, как только «карусель» останавливалась, выбирала нужное направление.

– Чудеса! Не верится даже!