Жертвы обряда

– Ничего, – я посмотрела на ангелику, мечтая однажды врезать ей за всё «хорошее». – Вероятно, ты права, Стерва. Вероятно, права, – пробормотала задумчиво и покинула гостиную.

Аиррэль бросился следом, но остановился под пристальным взглядом Лиирты.

 

***

 

На пятый день я категорически отказалась вылезать из комнаты. Больше терпеть словесные перепалки с ангеликой сил не было. Она лишь бередила раны и подрывала душевное равновесие, которое и так шаталось. Велиал стучал в комнату, но я притворилась спящей.

На шестой день наткнулась на Аиррэля ночью на кухне, когда пошла за водой. Чертыхнулась и попятилась, но Архангел оказался немногословен:

– Ремонт замка закончен. Завтра заберу тебя, – и исчез.

Я вернулась в гостиную и села возле камина. Мечтатель прилёг рядом. Единорог скрашивал в эти дни моё одиночество и рассказывал истории. Решила спросить:

– Как Велиал стал демоном?

– Полюбил не ту и попал в ловушку, – Мечтатель опечалился. – Сильно, безумно, самоотверженно и напрасно.

– Она не любила его?

– Сложно сказать, – единорог тряхнул головой.

– Так что случилось между ними?

– Он хотел спасти её и поплатился свободой, положением, отрёкся от семьи, а потом не смог вернуться, – Мечтатель потупился. – Бед натворил в облике демона, забылся, потерялся и каждым действием уничтожал мосты, ведущие назад.

– Они сейчас вместе?

– Нет. Уже много веков.

– Но Велиал любит её по сей день?

– Всегда.

М‑да, не ожидала такого поворота событий и не думала, что тёмный – романтик. Печальная судьба.

 

 

Велиал

 

Я ввалился в клуб со скоростью света. Демоны заулюлюкали, приветственно подняли чарки с алкоголем и расступились. Оглядел безмозглых и поспешно кинулся к сейфу. Клинок пропал, а у меня даже мыслей не имелось, кто мог его стащить. Схватился за голову, сел в кресло. Не успел подумать, что делать дальше, как за дверью послышались знакомые шаги.

Напрягся.

Почему она так действует на меня? Бесит и раздражает!

Приходит единожды в оборот за очередной порцией секса, а я жду. Жду и упиваюсь, ликую, держа в руках её тело, наслаждаюсь и горю. Схожу с ума, а отказать не в силах. Мучаемся год за годом, век за веком, изводимся, но оба понимаем – всё напрасно. Рано или поздно один из нас оказывается в объятьях другого.

По телу разлилась волна предвкушения.

Дверь распахнулась. Мелисса остановилась у порога, а затем вошла мягкой, дерзкой поступью. Посмотрела в глаза. Синее яркое платье блестело и облегало формы, бесстыдно открывая груди, позволяя рассматривать и хотеть прикоснуться.

Я прищурился и даже не стал утаивать взгляд, зная, зачем она пришла и почему.

– Лисса, не ждал так скоро, дорогая. Неужто соскучилась? Ты зачастила, любовь моя. Второй раз за год. У нас праздник какой?

– Велиал, – она по‑хозяйски обошла стол, грациозно запрыгнула на него и скрестила ноги. Откинулась, упираясь руками в поверхность и выгибаясь навстречу, сильнее выпячивая прелести. – Признаю, мне хорошо с тобой. Ты чертовски горяч и способен утолить мои запросы, умеешь сводить с ума.

Мелисса провела носком туфли по моей ширинке. Её глаза блестели, заманивали, требовали.

Коснулся шпильки, поднялся выше, лаская щиколотку, провёл рукой вверх по безупречной гладкой коже, оставил поцелуй на шее.

– Ждал? Признайся, что хочешь.

– Хочу и возьму тебя прямо здесь, дорогая. Разложу на столе. За этим пришла?

Она облизнулась. А я встал между её ног, навис над ней, смотря в фиолетовые блики глаз и трогая белоснежные волнистые пряди. Бесподобна. До жути прекрасна и беспощадна. Как же я любил её! И ненавидел всем сердцем, всей душой! Но при этом хотел до одури и боли в штанах.

– Не будем терять время, дорогая.

Раздвинул её колени и коснулся влажной промежности. Готовая для меня, как и всегда. Она легла на стол, прогибаясь сильнее и позволяя рассматривать себя, бесстыдно предлагая и дразня. Коснулась пальчиками клитора, обвела, нажала, принялась ласкать и будоражить. Вставила средний палец внутрь и застонала, распаляя желание.

А я пожирал её глазами.

Достала палец, коснулась моих губ. Втянул в себя ноготь, облизывая и пробуя на вкус свою девочку. Наклонился и принялся ласкать её ртом, проникая языком внутрь. Лисса схватила меня за волосы, застонала, требуя ещё сильнее, умоляя, подаваясь вперёд и извиваясь. Только в такие минуты мне казалось, что в её глазах – искренность.

Сердце обливалось болью, я так любил её. До слёз, аж противно. Какой из меня демон – одни слова! Готов ради неё на всё, предал братьев, полетел за ней, выбрал её, но счастливым так и не стал. Довольствовался её телом раз в год, встречал иногда на балах и общих сборищах, переживал и безумно скучал.

Притом не сомневался, что и она любила. Но по‑своему. Болезненно и отстранённо. Не могла признаться, не могла позволить такую слабость, как любовь, и утешалась редкими соитиями и встречами. Смотрела со злостью и ненавистью. Ненавидела и меня, и себя.

Сорвал с неё платье, впился в губы, целуя, лаская тело, обхватывая груди, наслаждаясь и злясь оттого, что хочется разрыдаться от счастья. Она сделала меня тем, кто я есть – бездушным демоном. Под её дудочку я скакал и делал всё, что ей хотелось.

Пока не понял: ничего не изменится и по‑другому не будет.

Ушёл от неё, бросил, а потом жалел, хотел приползти к её ногам, умолять принять назад, но сдержался. Пришла сама.

– Скажи, что любишь, Лисса.