Живая ракушка

Сейчас ей было чуть за шестьдесят. Когда‑то темно‑русые волосы уже наполовину покрыла седина. Коричневым пластмассовым гребешком бабушка зачесывала их на затылок, чтобы не мешали, не лезли на лоб. Карие, слегка подслеповатые глаза, темные ресницы и брови никогда не знали косметики: Евгения Петровна ею не пользовалась. Лишь в редких случаях, в праздники, тонкие губы она слегка подкрашивала алой помадой – подарком дочери на день рождения. На лице и руках виднелись мелкие морщинки.

 

Бабушка жила в небольшой квартире на третьем этаже сталинки, построенной сразу после войны.

− Бабуля, как я рада, что мы к тебе приехали, − прощебетала шестилетняя Катя на следующее утро по приезде, обнимая бабушку за плечи и присаживаясь к ней на колени. – Я так по тебе скучала! Когда ты приезжала на день рождения, мне было только пять, − и она показала раскрытую ладошку, − а сейчас я во‑о‑т какая большая!

Девочка распахнула объятия.

− Мне столько надо рассказать!

И она, не замолкая ни на минуту, поведала и о крабиках, которых с папой сушила на море, и о попугайчике, которого пришлось отдать, потому что у нее чесались и слезились глаза. И о том, что в первый класс Катю не хотели брать, так как семь лет будет только в ноябре. Но она, как говорил папа, «стойко выдержала экзамен и доказала, что достойна учиться в советской школе в свои шесть с половиной лет, потому что особенная».

Евгения Петровна молча слушала, улыбалась и радовалась внучке‑щебетунье.

− Что тебе еще рассказать, бабуля? – Катя перевела дыхание.

− Отдохни немного. Пока родители ушли по делам, сходи погуляй. Смотри, как солнышко светит. А мне обед надо приготовить.

 

Двор был тихий, не проходной. Четыре дома, стоявшие буквами «Г» по периметру, как бы отгораживали его от внешнего мира.

Катю уговаривать не пришлось. Девочка быстро обула сандалии, спустилась по лестнице и вышла из прохладного подъезда. Окинула взглядом двор.

Качели. Две песочницы с «грибками», укрывающими детей от яркого июльского солнца. Деревянный столик, покрашенный синей краской, а по бокам − две зеленые скамейки. Металлическая горка‑слоник.

Катя подошла к одной из песочниц. Незнакомый мальчик что‑то лепил. Она заинтересовалась и принялась внимательно его рассматривать.

На вид он был чуть старше Кати. Крепенький, как медвежонок. Черные, слегка взлохмаченные волосы. Руки и ноги – загорелые‑загорелые. Он был одет в белую с синим горошком рубашечку с коротким рукавом и голубые шорты. Коричневые сандалии лежали в стороне. Мальчуган возился в песочнице босыми ногами и был так увлечен строительством, что не замечал никого вокруг.

− Можно с тобой поиграть? – смело спросила Катя.

Он оглянулся. Девчонка. Светлая, практически не загорелая. Конопатая. Тонкие, как палки, руки и ноги. Белое платьице, желтые, почти до коленок, гольфики и такие же желтые сандалии. Из‑под белоснежной панамы выглядывали две куцые рыжие косички с розовыми капроновыми ленточками‑бантиками. Широкая улыбка и зеленые глаза смотрели прямо на Павлика.

− Ты же замараешься, − предупредил он белянку.

Катя, недолго думая, сняла сандалики, гольфы и, как дикий котенок, запрыгнула в песочницу.

− Теперь нет. Меня Катя зовут. А тебя?

− Паша.

− А что ты строишь?

− Замок и подземный тоннель. Хочу, чтоб машинка, − он достал из угла песочницы небольшую металлическую игрушку, − могла проезжать глубоко под землей.

− Можно я тебе помогу?

Павлик недоверчиво посмотрел на девочку, но кивнул в ответ. Катя начала руками сгребать песок в большую кучу.

Через час родители, подходя к дому, увидели дочку, ползающей в песочнице. Мама ахнула. Белое платье стало коричневым, на панаме отпечатались грязные пальцы. Катенька увлеченно играла с незнакомым мальчиком.

 

Глава 5. Ракушка

 

 

В последующие две недели Катю не могли дозваться домой. С утра до вечера они с Павликом играли во дворе. Анатолий Иванович выносил им жестяное ведро, до краев наполненное водой, чтобы дети поливали сухой песок и склеивали возводимые дома, замки, дороги и тоннели.

Во время игр Катя узнала, что мальчику скоро исполнится семь лет, и он тоже пойдет в первый класс. Что уже год занимается плаванием. Что его отец‑летчик погиб при исполнении служебного долга, как ему рассказывала мама. Что живет он в соседнем дворе, а приходит сюда, потому что здесь тихо и песок хороший.

Ребята подружились. Но отпуск родителей подходил к концу, и надо было возвращаться домой.

 

Теплым вечером накануне Катиного отъезда они с Пашей сидели на скамейке возле песочницы. Легкий ветерок ласкал их лица в мягких лучах заходящего солнца.

− Когда я вырасту, стану строителем, − Павлик посмотрел на Катю. – А ты?

− Не знаю. Папа говорит, что я должна стать известной. А мама, что это не важно. Что самое главное – быть хорошим человеком, − болтая ногами, ответила девочка.

− А еще я хочу быть сильным и смелым, как мой отец. Хоть я его и не помню, но горжусь им.

Мальчик кашлянул.

− Ты приедешь в следующем году?

− Я бы хотела. Но родители, наверное, опять повезут на юг, раз нынче здесь отдыхаем.

− А я ни разу еще не был на море, − с грустью в голосе сообщил Павлик.

Притихли. Вдруг Катя сорвалась с места, побежала и, обернувшись, крикнула:

− Подожди, я сейчас!

Минут через пять вернулась, прижимая к груди что‑то небольшое.

− На! Это тебе. На память.

Она протянула руку, раскрыв кулачок. На ладони лежала песочно‑бежевая ракушка размером не больше детского сердечка. Маленький домик. Красивая завитая раковина. Кусочек моря.

− Если приложишь к уху, услышишь, как шепчет море.

Павлик осторожно взял подарок и поднес к уху.

− Ну как? – девочка широко раскрыла глаза.