Живет в нашем доме породистый пес…

Ясно же, что человек она хороший, и ее я ни разу даже не облаял. А вот однажды, не знаю, что с ней случилось, возьми она вдруг и выскажись:

– А вот песик ваш лаять‑то умеет? Ни разу не слышала!

Мама в ответ:

– Умеет. Еще как! Но делает это в крайнем случае.

– Когда же?

– Когда чужие приходят. Или человек ему не нравится.

– Аааа!.. Вот оно какое дело!.. Ну идите, я вам лифт подала!

Мама опять с благодарностью и с пожеланиями хорошего дня.

А однажды соседка та задержала Маму разговорами чуть дольше, чем обычно. Рассказывала что‑то о своих немощах, а Мама сочувственно так головой кивала и участливо выслушивала. Терпеть мне было это непросто – режим у меня, есть хотелось, и не люблю я, когда кто‑то отвлекает Маму, когда она со мной гуляет. Взял я, да и загавкал. А она вдруг так разобиделась, будто я съел ее булку или укусил за ногу.

– Вот ты, оказывается, какой! Что ж ты на меня гавкаешь?

Не пойму я людей, наверное, никогда! Она же сама спрашивала, просила меня выходит, а тут разобиделась! Быстро так распрощалась и даже про лифт забыла упомянуть. Ничего я в этих человеках не понимаю! Чувствую, что и у Мамы осадочек остался…

 

Другая соседка (кажется, с девятого этажа) раньше встречалась нам почти каждое утро. Хмурая, вечно недовольная, обильно сдобренная духами. Заходить после нее в лифт, честное слово, было мучительно. И «доброе утро» ее всегда сквозь зубы, и мы ей явно не нравимся.

Я несколько раз на нее нарычал (не кусал и не гавкал), а она давай Маме высказывать: «Конечно, всех соседей надо сгрызть и уничтожить!». И что‑то еще в таком же роде.

Мама спокойно так, интеллигентно ей объяснила: «Вы для него – чужой человек. И любить он вас не должен». Я бы добавил про то, что человек она не просто чужой, а злобный и крайне неприятный – вижу это сразу. Но каким‑то чутьем понял, что лучше умолчать. Сели мы в лифт, а она из него вышла, и слышно было, как она говорит нехорошие слова в наш адрес. Мама, наверное, расстроилась. Все‑таки утро должно быть добрым и начинаться с хороших встреч и эмоций, но я ее дома рассмешил: принес ей мой желтый мячик, руку лизнул. Она улыбнулась, потрепала меня по ушам, но бросать мяч не стала: спали все, да я и не надеялся. После прогулки начинается священное время завтрака, и Мама первым делом всегда кормит именно меня.

 

6. Священное время завтрака и прочие приемы пищи

 

Возможно, этот небольшой отрывок не заслуживает отдельной главы, но для нас, собак, еда – это одна из самых больших радостей в жизни. Утренние часы, как я уже говорил, самые любимые для Мамы Эли, потому что она не моргенмуффель, а жаворонок, как и я. Помимо неописуемой радости, которую дарит нам прогулка, возвращение домой и подготовка к завтраку – это для меня не менее важное наслаждение. Также, забегая вперед, скажу, что часы между днем и наступлением полной темноты всегда полны для нас особого волшебства, тем более в осеннее и зимнее время, когда солнце садится раньше, сумерки сгущаются и вызывают у меня ностальгию по золоту и синеве прохладных летних вечеров. (Сам, честно говоря, иногда удивляюсь своим мыслям. Как же поэтично я выражаюсь!..)

По возвращении домой Мама первым делом приносит мне миску с водой, хотя это совершенно бесполезно: зимой и осенью мне это не нужно, а летом по пути домой я могу прекрасно угоститься водой в луже и могу даже туда сесть, если уж очень жарко. Мама носит с собой летом бутылку воды и дает мне попить, не понимая, что луж мне вполне достаточно – вечно она волнуется по пустякам!..

Итак, следующий этап, неприятный для меня – это мытье лап. Я сижу у двери и терпеливо жду, когда же закончится эта тягостная процедура. Иногда отделываюсь губками и тряпками, это значительно проще, а если прошел дождь или я сильно измазался, не миновать мне ванной комнаты, иначе меня домой не пустят.

Я прекрасно понимаю, что этого не избежать, но не могу не проявить свой характер. Я, конечно, сопротивляюсь, рычу и несколько раз даже выпрыгивал из ванной, куда меня по обыкновению несут на руках, и скрывался под кроватью. Теперь я не убегаю, но умолчать все же не могу.

Обычно для этой процедуры вызывают Папу: он сердится, что его разбудили, а я возмущаюсь из‑за человеческого произвола. В общем, мы оба в дурном расположении духа переносим эти неприятные минуты в ванной комнате.

Чаще всего, Мама моет мне лапы сама и, удостоверившись в том, что я чист, наконец, отпускает меня на свободу. Я никуда не бегу, кроме кухни: знаю, что самое интересное будет происходить именно там. Мама Эля начинает открывать холодильник, доставать разные кастрюли, резать мне овощи (бесполезная еда) и включает музыку, этот чертов чайник и, что еще хуже, сумасшедшую кофемолку. Она шумит на всю квартиру, дребезжит стол, и, чтобы не будить остальных, Мама заботливо закрывает дверь кухни. Я, понятное дело, остаюсь внутри, несмотря на шум, извлекаемый из кофемолки, но на всякий случай, забираюсь под стол и жду. Нет силы, способной выставить меня из кухни, если я жду завтрака.

Хотя первым в Семье завтракаю я, Мама Эля любит делать несколько дел одновременно (с ударением на первом «е»), чтобы сберечь время. Пока в моей миске смешивают первое, второе и их человеческий салат из свежих овощей, на печке булькают куриные яйца и в джезве (она же турка) варится кофе. Его запах, признаюсь, меня не воодушевляет, но я его терплю, так как в конце меня ждет вознаграждение.

Как‑то меня пробовали кормить собачьей едой, но я был от нее не в восторге. Разве можно сравнить какие‑то кругляшки с аппетитными кусочками мяса или с куриной ножкой? Так что скоро меня перевели на нормальное питание с добавлением овощей, которые я обычно, конечно, не ем – только в случае, если они перемешаны в моей миске с вкусной едой. За это питание я должен воздать благодарность хозяевам Рональда Великолепного: именно так они кормили беднягу, который всю жизнь ходил по струнке и никого не огорчал.

 

В последний раз врач Дима, что из Дьявольского Местечка, прописал мне витамины. Мама так встревожилась, что у меня без предупреждения выпал один зуб, что положила его в пакетик и отправила меня вместе с Папой к врачу. Тот сказал, что я все еще мужчина в полном расцвете сил, но, так как зуб покинул меня без разрешения, нужно пить витамины. Очень удобно: на одних написано «День», а на других – «Ночь». Не ошибешься.

Папа тоже разволновался, потому как возить меня в Дьявольское Местечко для него большой стресс (могу убежать, облаять всех несчастных, ожидающих своей очереди на экзекуцию, могу отомстить людям в белых халатах и пометить их дверь или трястись, как банный лист – это уж от меня не зависит). Разволновался Папа настолько, что привез Маме обратно мой выпавший зуб все в том же пакетике, выложил его из кармана на стол, сам удивился и сам о себе сказал так: «И что я, как дурак, с этим зубом домой приехал?». Людские странности не перестают меня удивлять: из подслушанного я понял, что и у людей в большинстве своем имеются в наличии не все тридцать два зуба, так что же они так сокрушаются?!?