Зимнее чудо для босса

Я купил букет цветов, самый роскошный, который был в магазине, добрался до дома Нади и, выдохнув, и досчитав до трех, позвонил в звонок.

Сначала я услышал девичий смех – звонкий, и второй как колокольчик. Затем дверь открылась, и меня чуть не сшибло с ног ароматом выпечки. И лишь потом я увидел Надю, которая стояла, уперев руки в бока, и грозно смотрела на меня.

– Никита Борисович? – подняла она бровь.

Я по глазам прочитал, что через секунду перед моим носом захлопнут дверь, если я не скажу хоть что‑нибудь вместо того, чтобы стоять, и наслаждаться этим убийственно‑прекрасным ароматом.

– Добрый вечер, – колокольчиком прозвенело позади Нади, и я обратил внимание на маленькую девочку, стоящую позади Нади, и удивительно на нее похожую.

Те же темные кудри, отдающие красным в свете электричества. И пара веснушек на скулах. И глаза. И на обеих фартуки с изображением знаменитой картины Мунка «Крик».

– Добрый вечер, – вздохнул я, пытаясь сообразить, как заставить Надю вернуться, но при этом не вставать на колени, унижаясь и моля о прощении. – Надь, могу я войти? Нам нужно поговорить.

– Разве НАМ нужно разговаривать?

Вот вредная женщина! И за что ее отец любит?

– Хорошо. МНЕ нужно с тобой поговорить. Пустишь? Это тебе, – я почти силком заставил Надю принять букет, из‑за которого чувствовал себя идиотом.

– Хм, – подняла она бровь, не торопясь впускать меня.

– Мамочка, мы же только плохих дядь не пускаем. Этот плохой? – мини‑кудряшка дернула Надю за фартук. – Вы кто?

– Никита, – представился я.

– А я Лизавета, – малышка подарила мне улыбку.

– Проходите, Никита Борисович, – Надя подтолкнула ребенка, и девочка побежала на кухню. – Разувайтесь, закройте дверь, и проходите на кухню.

– Нам бы наедине поговорить.

– На кухню! – повторила Надя, и пошла следом за девочкой.

Повернул защелку, и скинул обувь. Вроде бы с лестницы не спустила, и это хорошо. Но не особо обрадовалась, и это уже плохо. Хотя букет же приняла! И это уже хорошо. Хм, но я всучил его силой, да и девочка на цветы поглядывала… так, ладно, сейчас войду и скажу, чтобы возвращалась!

На кухню я вошел, и застал Надю за расчленением подаренного мной букета.

– Могла бы сказать, что цветы не понравились, – возмутился я. – Демонстрировать не обязательно.

– Их подрезать надо, так дольше простоят, – Надя посмотрела на меня, как… хм, на моего брата Лёху так иногда жена смотрит, когда тот утомляет ее своими шуточками. – Итак, я вас слушаю.

– Мы не с того начали, – с намеком произнес я, наблюдая, как маленькая девочка залезла на стул, взяла миску, и начала там что‑то деловито размешивать.

– Зато правильно закончили, – Надя явно не хотела мне помогать, набрала в вазу воду, и начала опускать в нее розы.

– Я погорячился, признаю. Поступил опрометчиво, попросив тебя написать заявление.

– Вы были абсолютно правы, Никита Борисович, – Надя подарила мне улыбку, подошла к девочке, и сказала: – Лиз, щепотку соли добавь.

– Щепотка – это сколько?

– Тремя пальчиками возьми соль… вот, молодец, это и есть щепотка. А теперь продолжай мешать крем. Только мисочку руками придерживай… да, вот так, умничка моя, – она чмокнула девочку в макушку, и та тихо рассмеялась, ластясь к матери.

Кажется, я здесь лишний. Распинаюсь как дурак, а в ответ игнор.

Да любой бы так поступил! Наверное…

Надо с другого бока зайти, точно!

– Надя, я понял, что жестоко лишать человека работы перед праздниками. А у тебя ребенок к тому же, – я кивнул на девочку. – Завтра можешь возвращаться на рабочее место.

– Хм, – Надя заглянула в духовку, выпуская еще одну порцию крышесносного аромата, от которого у меня позорно заурчало в животе. – Вы очень добры, Никита Борисович. И сострадательны.

Повелась! Да я Матерью Терезой буду, только вернись на работу, женщина!

И угости меня тем, что готовится в плите.

– Стараюсь поступать правильно, – кивнул я.

– Теперь я тоже! И знаете, мне совестно стало. Я так ужасно поступала все то время, которое работала на вашего отца, – девушка поджала губы, и скорбно вздохнула. – Вы мне глаза раскрыли, я была жуткой лентяйкой. Зарплату получала просто так, за имитацию бурной деятельности. Нет, я не достойна вашей доброты.

– Я погорячился, – процедил я, подозревая, что кое‑кто здесь ломает комедию. – Не до конца разобрался в ситуации, и слова про лень беру назад.

– Нет же! Вы были абсолютно правы, я жуткая лентяйка. Вот даже смотрите, дочка у меня готовит, а я только рядом хожу, – Надя кивнула на Лизу, которая и правда увлеченно мешала что‑то густое в миске. – Днем на работе я только и делала, что… хм, а что я делала? Мишуру развешивала, да романчики читала. Еле заставляла себя в офис явиться. Зато теперь я полностью свободна, и могу все время ерундой заниматься. Да и мужиков у нас на работе маловато, коллектив в основном женский, мне не подходит. Ну, вы меня знаете.

Девушка подарила мне ехидную улыбку.

Да как она позволяет себе со мной разговаривать?! Ну сейчас я ей задам, нашлась цаца. Сейчас я… так, стоп, нужно вернуть Надю а не орать на нее. Так что придется засунуть гордость в задницу – туда, куда эту нахалку хочется послать.

– Надя, я признаю, что ты хороший сотрудник. Беру ВСЕ свои слова назад. Все! Готов обсудить финансовую компенсацию. Например, десять процентов к зарплате и повышенную премию к Новому Году. Это выгодно и тебе, и мне, – старался я говорить вежливо, и подкупающе‑дружелюбно. – Мы оба взрослые люди, и понимаем, что бывают спорные ситуации. В такую мы и попали. Мне нужен сотрудник, а тебе нужно ребенка содержать. Может, ты вернешься?

– К вам? Ни за что! – фыркнула вредная Надя, достала из духовки противень, кивнула Лизе, которая начала обмазывать булочки кремом. – Подработка у меня есть, булочки, пирожки, торты, печенье и конфеты я делаю, и делаю неплохо. А завтра я иду на собеседование туда, где мне не будут тыкать, и приписывать мне смертные грехи. Но, – девушка подмигнула мне, – я в вас верю, Никита Борисович! Уверена, вы быстро найдете мне замену, а до того времени и сами справитесь. Такой высококлассный специалист как вы…

– Надя, – прорычал я, – я оценил твой сарказм. Я предложил тебе неплохую компенсацию за наш конфликт.

– Но извинений вы мне так и не принесли. И продолжаете мне тыкать! – пожала плечиком распоясавшаяся секретарша.

К сожалению, бывшая секретарша.