Зной

– Дом, восстановить все журналы административных действий, найти упоминания о Романе Дубове, сохранить в отдельный файл и вывести на консоль, – потребовала Алиса.

– Алиса, подтвердите восстановление из холодных хранилищ, – услышали они голос Алисы из динамика.

– Подтверждаю, – отозвалась Алиса и повернулась к Роману лицом. – Это надолго. И отец точно узнает, что я копалась в холодных хранилищах. Ну и пусть. Я не делаю ничего такого. Просто обучаю тебя нашей системе безопасности. – Она посмотрела в глаза Романа, не улыбаясь. – А ты ничего не забыл? Ну, как настраивал те фильтры… – Алиса осеклась. – Фильтры! – Она бросилась к другой консоли и через пару минут подняла голову. – Нет никаких фильтров. И не было аварийного сброса, не было вторжения, никто ничего не стирал. Нас что, хакнули? Поможешь?

– У меня нет доступа, – напомнил Роман спокойно.

– Сейчас будет. – Алиса прикрыла глаза и чётко проговорила команду. – Отлично. Ты же сохранил те файлы, с настройкой фильтров?

– Конечно. – Роман сбегал за флэш‑картой, а когда вставил, несколько секунд казалось, что сейчас ничего на карте не будет… Нет, всё осталось.

– На карте есть, а Дом всё забыл? – поджала губы Алиса. – Восстанавливай фильтры, потом поможешь мне с анализом. Я пока отцу позвоню, это уже серьёзно.

 

* * *

 

Ещё через три часа оба специалиста «Vox Viva» – компании, филиалом которой руководит отчим Алисы и сам Павел Викторович, закончили анализ систем безопасности.

– Вы всё сделали очень профессионально, – пояснил старший системщик, на вид ему было лет сто. Алиса звала его «дядя Федя». – Всё штатно, Павел Викторович. Роман и Алиса провели полное исследование, мне добавить нечего – парочка небольших упущений, я отметил их в комментарии. Взлома не было – такого, который мы смогли бы обнаружить.

– Спасибо, дядя Федя! – посмотрела ему в глаза Алиса. – Извините, что дёргаю вас!

– Это моя работа, – успокоил её Фёдор Кузьмич и вместе с коллегой они покинули мостик.

Алиса, Роман и Павел Листьев остались одни.

– Извини, папа, – буркнула Алиса, вновь отчаянно смущаясь. – Не хотела вас дёргать.

– Лучше перебдеть, – согласился Павел Викторович.

Только сейчас Алиса увидела, что он сильно похож на Романа: треугольное лицо, римский нос, глубоко посаженные глаза и такие же вихры, расчёсывай не расчёсывай – не поможет.

– Всё нормально, не переживай. Будем считать это учебной тревогой. Роман, спасибо вам, приятно видеть, что вы так хорошо разбираетесь в вопросах безопасности.

– Только учусь, – улыбнулся в ответ Роман, пожимая протянутую руку.

– Рома, не проводишь техников? – попросила Алиса. – Они там вроде ещё что‑то хотели проверить.

– Не вопрос, – согласился Роман и оставил Алису с отчимом наедине.

– Второй раз за сутки ты назвала меня папой, – понизив голос, улыбнулся ей Павел Листьев, как только дверь закрылась. – Я очень рад, Лиза. И вы молодцы в самом деле. Вы оба молодцы.

Алиса молча бросилась к нему и обняла.

– Ты всё понял, да? – посмотрела она в его глаза, когда сумела отпустить.

– Думаю, да. Маме сама расскажешь, когда захочешь. Уверен, она поймёт. Всё ведь всерьёз?

– Всерьёз, – согласилась Алиса и вздохнула. – Внуков не обещаю, я не всё ещё изобрела.

Листьев рассмеялся и потрепал её по голове.

– Мы не торопим. Ну всё, Лиза, у меня плотный график. Не скучайте!

– Тут заскучаешь, – заметила Лиза вполголоса после того, как закрыла двери за отцом и его техниками.

Ещё три минуты, и вновь они в Доме вдвоём.

– Вы поговорили с ним? – спросил Роман после того, как они проводили автомобиль Листьева взглядом.

– Да. – Алиса прижалась к плечу Романа. – Я ужасно рада. Всё, давай уже показывай список!

– После прямого эфира, – напомнил Роман, и Алиса ахнула, глянув на часы: – Бежим, ещё успеем!

 

* * *

 

День апелляций особых неожиданностей не принёс, зато появились все представители крупных компаний и лично поздравили будущих победителей как командных, так и индивидуальных состязаний. Алиса сияла, с удовольствием отвечала на вопросы от имени их команды. Так неожиданно получилось интервью.

– Ужасно рада! – заявила она очевидное, когда мероприятие закончилось. – Давай теперь список.

От списка становилось не по себе.

Фотография колодца с двумя разными наборами костей. Они посмотрели на оба. Там, где костей было больше, лежало что угодно, но не овца: ног у существа было минимум шесть, а вместо остатков копыт удалось различить вполне настоящие крупные когти. И клыки были будь здоров.

– Ужас! – содрогнулась Алиса, поёжившись. – И смотри, там никакой железяки рядом с колодцем нет! А мы её видели!

Роман кивнул и продолжил.

Его познания о том, как устроен Чёрный Дом. Откуда? Утром, пока шёл в сторону столовой, как бы привычно он посмотрел на несколько индикаторов, всё было штатно, но давление в водопроводе ниже обычного – почему? Посмотрели, действительно, ниже. Сами же и нашли причину, по словам Алисы, один из входных кранов иногда мог самопроизвольно перекрыть поток: к счастью, только частично. Нашли, подкрутили, остались довольны.

– И так везде, – заключил Роман. – Я ведь говорил, что как будто живу здесь очень долго.

Алиса подумала. Верно – и сама успела не раз наблюдать, как Роман утром и вечером проходит мимо такой вот секции с индикаторами и всматривается в точности так, как она привыкла проверять, что все системы дома работают как положено. Никто ведь не заставлял Романа знакомиться с ежедневным уходом за автоматикой, и даже не просил следить за порядком, ведь всё‑таки он гость, а ведёт себя как хозяин – как тот, кто заботится и следит.

– Не знаю, что сказать, – покачала головой Алиса, – но мне нравится, что ты следишь. Что ещё?

– Те другие мы, – поднял взгляд Роман. – Я когда задумаюсь, то иногда смутно припоминаю. То, чего быть не могло. Как мы тут с тобой праздновали твой шестнадцатый день рождения…

Глаза Алисы округлились.

– Точно‑точно, я тоже как будто вспомнила! – подхватила она. – И как раз в тот день постелила ту самую простыню. В ту ночь. И мы оттуда почти двое суток не вылезали потом…

Они озадаченно посмотрели друг на друга.

– Думал, нужно показать твоему отцу те записи, – сообщил Роман. – О том, как в феврале ты мне тут всё разрешила. А теперь, выходит, показывать нечего.