Зной

– Да нет, лучше теперь рассказать. Запиши тогда ещё в блокнот, что мы помним то, что те, другие мы помнили. Может, не всё помним, но очень многое.

– Записала. – Алиса поднялась на ноги. – Пойдём к водопаду?

– Прости? – удивился Роман.

– Ну, к нашей ГЭС, к турбине. Я там люблю сидеть, смотреть на воду. Там есть будка, можно и в дождь сидеть, не намокнем. Мне хочется чего‑нибудь такого, успокаивающего, чтобы вода и свежий воздух. И без колодцев.

– Хорошая мысль, – обрадовался Роман, поднимаясь на ноги.

– Сейчас, сделаю кофе с собой, – поднялась на ноги и Алиса. – Встречаемся у лестницы в подвал.

 

* * *

 

 

* * *

 

 

* * *

 

 

* * *

 

 

* * *

 

 

10. Вы не одни

 

В Чёрном Доме всюду можно пройти, не выходя на улицу. Самые нижние этажи – хранилища, там всегда прохладно, температура не поднимается выше плюс двенадцати. Коридор, соединяющий ГЭС с остальным домом, проходит выше. Даже если вдруг наверху наводнение, и ГЭС всю затопит, это не помешает попасть в хранилища и не повредит остальные системы. Каждую комнату, каждую секцию Чёрного Дома можно полностью изолировать от окружающего мира.

А ещё тут есть «система обороны». Любопытно, кто же всё‑таки придумал Чёрный Дом?

– Это я, – отозвалась Алиса, шедшая рядом. – Мне тогда девять лет было. Конечно, Дом построили гораздо позже, но тогда мы с отцом всё очень подробно обсудили. Я думала – это шутка, он мне подыгрывает – хотя никогда ещё не обманывал. Ну как взрослый станет строить волшебный дом‑крепость, только чтобы ребёнку было весело? А он начал строить, прикинь!

– У тебя хороший отец, – согласился Роман.

Алиса остановилась, выжидающе глядя на него.

– Что такое?

– В этом месте обычно добавляют «и мама тоже», – невозмутимо пояснила Алиса.

– Вся ваша семья хорошая, – улыбнулся Роман. – Ты ведь поняла, что я сказал.

– Выкрутился, – согласилась Алиса ехидным голосом. – Он потом говорил, что это я его нашла. Ну, из‑за меня он нас с мамой заметил.

Алиса всегда любила рисовать. Выходили не каляки‑маляки, ну то есть не только они, у неё многое в пять лет получалось очень даже интересным. Всё живое – люди, животные и так далее – стало получаться у Алисы лет с шести. Тем летом мама Алисы принесла её работы на областную выставку детского творчества. Смущалась – не думала, что возьмут, тем более что они опоздали с официальной регистрацией, но помощник мэра отчего‑то заметил их обеих, лично провёл и настоял, чтобы работы приняли.

Их приняли, а три рисунка из двенадцати даже продали в первый день – всё получали юные авторы, ну то есть их родители или опекуны. Алисе очень понравилось стоять возле своих работ и общаться со зрителями. Чертёнок с косичками – круглолицая, улыбающаяся, без правого верхнего резца – Алиса оказалась неотразимой.

Листьев подошёл к ним вечером второго дня выставки. И сама Алиса, и её мама уже устали, но всё равно было весело – ужасно весело.

– Очень красиво, – заметил Листьев, указав на любимую работу Алисы, цветущую Луну. – Это ведь Луна? – Он присел, чтобы глаза его были на одном уровне с глазами Алисы.

– Да, и люди там будут жить, – уверенно заявила Алиса. – Когда я вырасту, я сама полечу на Луну помогать.

Очень серьёзный вид. Алиса никогда не улыбалась, если не шутила, и очень обижалась, когда взрослые подшучивали над ней.

Листьев не стал смеяться. Он так же серьёзно покивал и поинтересовался:

– Но ведь сначала нужно будет много учиться, стать сильной и ловкой, стать космонавтом. Будет трудно!

– Пусть, – тут же ответила Алиса. – Я всё равно полечу!

– Может, тебе можно помочь? – поинтересовался Листьев, оглянувшись на улыбающуюся маму Алисы. – Тебе и маме. Учиться будет трудно и долго.

– Да, если хотите, – разрешила Алиса и протянула ладошку. – Алиса!

– Павел, – пожал её руку Листьев. – Очень приятно, Алиса!

– И мне, – с важным видом отозвалась Алиса. Он шутил, конечно же, но хотя бы не очень обидно.

Но Листьев не шутил. Он подозвал распорядителя, и сообщил, что хочет купить ту самую картину про Луну. Несомненно, он заметил, как дрогнули губы Алисы: картина была её любимой, мама еле‑еле уговорила Алису принести картину на выставку. И вот теперь она досталась к какому‑то важному дяде!

Листьев купил картину за четыреста тысяч рублей. Десять тогдашних зарплат семьи Клёновых, мама вернула себе девичью фамилию после развода. А когда потрясённая Клёнова‑старшая принимала сертификат (уже на следующий день его превратили в настоящие деньги) Листьев, глядя на готовую расплакаться Алису, вновь подошёл к ним.

– Это ведь твоя любимая картина, Алиса?

– Да, – буркнула Алиса, громко шмыгнув и вытерев глаза кулачками.

– Возьми, – протянул картину Листьев – произведение искусства было уже в рамке, в стекле, с фамилией автора и прочими атрибутами выставки. – Никому не отдавай, ладно? Пусть она останется у тебя.

– А вы? – удивилась Алиса, всё ещё не веря своему счастью. – Она вам не нравится?

– Очень нравится, – заверил Листьев, – и не думая улыбаться или как‑то ещё притворяться. – Может, когда‑нибудь я зайду к вам в гости, если твоя мама разрешит, и посмотрю? Договорились?

– Договорились! – радостно отозвалась Алиса. – Вы очень добрый! Спасибо!