Этот большой мир. Книга третья. Звёзды примут нас
Возвращаться на ночь в город мы не стали, предпочтя койки в общежитии местного художественно‑промышленного училища ночёвке тут же, на парусной базе «Каравеллы». Нас разместили в одном из эллингов, где зимовали яхты – сейчас они покачиваются на воде, вытянувшись вдоль пирса. В соседней сараюшке нашёлся штабель деревянных поддонов – мы разложили их, накрыли обнаруженными тут же старыми матрацами и улеглись, закутавшись в спальные мешки. День выдался бурный, и даже вечерние посиделки с гитарой у костра на специально отведённой для этого площадке сегодня были сведены к минимуму.
Закинув руки за голову, я какое‑то время бездумно пялился в низкое, над самой моей головой окно. По случаю тёплой погоды оно распахнуто настежь, открывая для обозрения прямоугольник тёмно‑синего неба с бледными уральскими звёздами. Впрочем, не такими уж и бледными – та, что ближе к верхнему левому углу, ярко сияет на зависть соседкам. Я прикинул расположение зодиакальных созвездий: я лежу головой примерно на северо‑восток, склонение (так на языке астрономии именуется угловое расстояние от плоскости эклиптики до объекта) – где‑то в районе сорока‑пятидесяти градусов, наблюдаемый клочок небосвода на высоте примерно двадцати – двадцати пяти градусов над горизонтом… что у нас там? О, да это же Вега, одна из жемчужин северного неба, самая яркая в созвездии Лиры и пятая по яркости на всём небосводе! Хотя, может, и Денеб – Вега вместе с ним и Альтаиром составляет Летний Треугольник. А вот сам Альтаир на этой широте не виден – а жаль, помахал бы рукой старому знакомцу, про которого мы пели ещё в Артеке…
С неба лиловые падают звёзды,
Даже желанье придумать не просто.
На небосклоне привычных квартир
Пусть загорится звезда Альтаир…
Бритька закопошилась, устраиваясь у меня под боком поуютнее. Я нашарил рукой лохматый загривок, почесал – в ответ по ладони прошёлся мокрый шершавый язык. Взгляд влево, где должен сейчас посапывать во сне Юрка Кащей – вот у кого бы уточнить насчёт Веги… Воспитанник кружка астрономии Московского дворца пионеров и школьников знает звёздное небо лучше всех в отряде юниоров и не раз демонстрировал свои познания, с ходу определяя любое созвездие и любую достаточно яркую звезду.
Увы, подтвердить или опровергнуть моё озарение некому, Юрки на месте нет. Приподнимаюсь на локте – так и есть, место Миры (девчонки устроились у противоположной стены эллинга) тоже пустует. Всё ясно: у этой парочки свой сеанс наблюдения за звёздным небом, наедине. Черноокая скрипачка отправилась в эту поездку с нами – с подачи Юрки, разумеется. А уж каких трудов мне удалось уговорить её матушку отпустить ненаглядную дочку так далеко – у той ещё свеж в памяти инцидент с нападением на нас с Мирой пары гопников, вооружённых ножами, и мне остаётся только порадоваться, что она не знает, какой трагедией должна была обернуться эта история… И обернулась бы, не вмешайся героический попаданец из грядущего, вооружённый залитой свинцом трубой в рукаве и малокалиберной пукалкой типа «дамский сверчок» в кармане. То есть я, Алексей Монахов in propria persona[1] – прошу любить и жаловать, цветов не надо, лучше деньгами или коньяком…
Забавно, но это – чуть ли не единственное результативное моё вмешательство в течение здешней, альтернативной по отношению к известной мне реальности. То есть наверняка были и другие, вызванные самим фактом моего здесь присутствия, но об их результатах я не знаю и, скорее всего, не смогу их распознать, даже когда столкнусь с ними нос к носу…
За год Мира похорошела необыкновенно, хотя и осталась такой же миниатюрной. С Юркой Кащеем они нашли общий язык ещё на моём пятнадцатилетии – сначала перезванивались, потом стали встречаться, и вот сейчас он вытащил её вместе с нами в эту поездку. Что ж, как говорится, дай им бог, хотя весь мой опыт (а также цинизм, куда ж без него!) подсказывает, что подобные подростково‑школьные романы редко заканчиваются чем‑то путным. Что же до беспутного – тут остаётся надеяться на строгое еврейское воспитание Миры, поскольку рассчитывать на Юркин здравый смысл я бы не стал. Вот и возраст самый что ни на есть взрывоопасный – Кащею недавно стукнуло семнадцать, Мира младше всего на полгода. Он старший в юниорской группе и, вероятно, первым получит допуск для работы вне Земли. Так что можно только посочувствовать черноглазой скрипачке: широкоплечий, симпатичный, начитанный, да ещё и будущий космонавт, успевший побывать на орбите во время учебной практики – какая барышня перед таким устоит?
А я из‑за всей этой романтики остался без консультации насчёт Веги. И где, скажите, тут справедливость?..
На дворе конец мая, в школах уже отзвучали последние звонки, ручки, карандаши и прочие линейки с ластиками убраны подальше до сентября – каникулы! Мы встречаем их на берегу Верх‑Исетского пруда под хлопанье парусов и свист не такого уж и слабого ветра. А вот сверстникам нашим сейчас не до прогулок, что пеших, что на воде – время для них наступает суматошное, нервное и непростое: по всей стране десятиклассники сдают выпускные экзамены. Список известен и состоит из шести пунктов: математика (совместно алгебра и тригонометрия, устный ответ плюс задачка), сочинение, являющееся совмещённым экзаменом по русскому и литературе, физика, химия, история и иностранный. Результаты заносятся в аттестат зрелости и учитываются при выведении среднего балла для поступления в вузы. А значит, прощай нормальный сон, прогулки под почти летним солнышком. Здравствуйте, учебники, брошюрки с билетами выпускных экзаменов, шпаргалки, изготавливаемые сотней разных способов и – зубрёжка, зубрёжка, зубрёжка!
Я уже имел случай заметить, что ажиотажа вокруг высшего образования здесь не наблюдается – во всяком случае, такого, как был в оставленной мною реальности. Возможно, дело в том, что тут отсутствует страх перед армейской службой и такое понятие, как «дедовщина»? Это тоже можно понять: армия не в пример меньше той, что памятна мне по «той, другой» жизни, отбор в военкоматах достаточно строгий, а большинство тех, кто выбирает‑таки срочную службу, проходит нечто вроде подготовительных курсов. У нас, помнится, тоже такие были, на базе ДОСААФ, и готовили по большей части шоферов и механиков‑водителей – но здесь охват новобранцев предварительной подготовкой гораздо шире, да и набор специальностей побольше.
А вот где действительно есть ажиотаж – так это в приёмных комиссиях тех вузов и техникумов, где недавно появились «космические» факультеты и специальности. Молодёжь рвётся в космос – неважно, инженером, учёным‑астрофизиком, поваром‑кулинаром или оператором буксира‑краба. Последние стали настоящими героями телетрансляций, ежедневно мелькая в своих роскошных «Пустельгах» на всех экранах планеты, и в результате специальность, вроде бы достаточно прозаическая, быстро превратилась в одну из самых престижных, уступая в этом плане разве что пилотам космических кораблей.
[1] Собственной персоной (лат.).
