Этот большой мир. Книга третья. Звёзды примут нас

Но нас это всё не касается. Общеобразовательных экзаменов и, соответственно, средних баллов ни у юниоров, ни у влившихся в их состав ребят из школы космонавтов нет – их заменяют зачёты, выставленные по итогам учебного года. Сейчас мы отдыхаем, набираемся сил, наслаждаясь почти летним солнышком, парусами и прочими интересными делами, на которые воспитанники Командора большие мастера. Но уже с середины мая начинается этап жёсткой подготовки – никакой зубрёжки, методы обучения у юниоров самые продвинутые, а дальше и вовсе будут сведены к индивидуальным занятиям. Настоящие, серьёзные испытания, по итогам которых станет ясно, перед кем откроются звёздные дали, а кто останется на дне гравитационного колодца, ждут нас позже, осенью, и пройдут они в два этапа. Сначала экзамены на тренажёрах – именно экзамены, а не проверка состояния организма, поскольку в процессе раскруток в центрифугах, сидения в баро‑ и сурдокамерах придётся решать массу задач и отрабатывать массу вводных по самым разным предметам и дисциплинам, от основ орбитальной механики до управления крабом. После этого двухнедельный перерыв для восстановления сил – и здравствуй, космос, станция «Гагарин». Именно там состоятся заключительные испытания, после которых те из нас, кому к тому моменту исполнится семнадцать, официально получат допуск к работе за пределами планеты.

Я в это число вхожу и могу рассчитывать в случае успешного завершения всех испытаний приступить к настоящей, «взрослой» работе – там, наверху, во «Внеземелье», как с некоторых пор стало модно говорить. Роман Сергея Павлова «Лунная радуга» вышел в свет год назад, в семьдесят шестом, и с тех пор это словечко успело завоевать нешуточную популярность среди настоящих, не книжных работников этого самого Внеземелья – пусть даже они не выбираются пока за орбиту Луны. Но лиха беда начало: до старта строительства станции «Лагранж», расположенной в противоположной от Земли точке орбиты, которую наша планета описывает вокруг Солнца, остались считаные месяцы – чем вам не Дальний Космос?

Кстати, любопытно: насколько сильно будет отличаться вторая книга дилогии от того варианта, что памятен мне? В первой, «По чёрному следу», я особых отличий не нашёл – видимо, автор работал над ней ещё до того, как сведения о программе космических батутов, как и самого проекта «Великое Кольцо», стали достоянием общественности. Но ведь жизнь продолжается, и писатели‑фантасты не могут на это не реагировать, верно?..

Ещё одна деталь: для обычных школьников «последний звонок» и следующие за ним экзамены означают расставание со школьными друзьями и учителями. Не то у нас. Группы во время всего обучения готовят с расчётом на то, что они и дальше сохранятся как рабочие коллективы – вместе продолжат специальную подготовку, вместе отправятся на орбиту, навстречу первому настоящему делу. Вот и часть экзаменов нам придётся сдавать вместе – не в том смысле, как у прочих выпускников, в один день и в одном классе, а именно вместе, группой, и оценки будут выставляться общие. Это, между прочим, и есть ответ на давно не дававший нам покоя вопрос: зачем взрослым дядям, затеявшим осваивать Внеземелье, понадобилось готовить подростков, тратя на это столько усилий и средств? Ларчик, оказывается, просто открывался: юниорская программа, как и сопутствующая ей космическая школа, изначально нацелены на то, чтобы на выходе получались не отдельные, пусть и хорошо подготовленные кандидаты в покорители космоса, но спаянные, сработанные группы, которые дальше можно будет ориентировать на тот или иной вид внеземной деятельности.

Дверь скрипнула, на фоне проёма подсвеченного дальними электрическими огнями возникли два силуэта. Юрка Кащей и Мира. Меня так и тянуло выдать что‑нибудь язвительное, но я сдержался – сделал вид, что дрыхну и вижу десятый сон. Юрка потоптался возле нашего совместного лежака, стащил штаны и завозился, забираясь в спальник. Бритька от этой возни проснулась, застучала хвостом и сунулась к нему мокрым носом – здороваться. А я так и лежал, закинув руки за голову и ловя взглядом из‑под полуприкрытых век яркую точку Веги. Небо медленно серело, но крошечный алмазный гвоздик, вбитый в небосвод, всё так же ярко сиял в самом углу окошка.

 

II

 

– И когда вы отбываете? – спросила Нина. Дима залюбовался женой – такая соблазнительная та была в своём лёгком халатике и со слегка растрёпанными со сна волосами. Отправляясь на работу, она обычно собирала их в «конский хвост», а то и вовсе прятала под косынку – в камбузе второго жилого блока, где проходил её рабочий день, распущенные волосы были под строжайшим запретом.

– Пока об этом ещё рано думать, – ответил он, поднимаясь с койки – двуспальной, как и положено в каюте первых «орбитальных» молодожёнов. – «Николу Теслу» только готовят к переброске на орбиту. Вчера с мыса Канаверал сообщили, что доставленный из СССР реакторный блок смонтировали в подготовленном для него отсеке. Думаю, неделя, максимум две, больше не затянется.

Он встал, потянулся – суставы хрустнули. Надо бы сегодня побольше времени уделить тренажёрам, иначе по возвращении на Землю придётся заплатить дорогую цену за лень. Впрочем, когда оно ещё, это возвращение? Командировка грозила затянуться не меньше чем на полгода – а значит, ровно столько он не увидит молодую супругу. Впрочем, Нине бездельничать не придётся, роль соломенной вдовы, проливающей слёзы в ожидании супруга – это не для неё. Инженер‑кулинар второго блока загружена работой выше головы. «Блоками» на «Гагарине» называются отделённые один от другого жилые комплексы – несколько десятков кают, столовая, тренажёрные, спортивные и рекреационные залы, комнаты отдыха, кают‑компании, медотсек и прочие необходимые для нормальной жизни службы. Вместимость каждого блока составляет около сотни мест, всего таких блоков пять, и все эти четыре с лишним сотни людей всё время почему‑то хотят есть – обильно, вкусно и, желательно, разнообразно.

– Вы будете жить на «Тесле»? – спросила Нина. Она уселась перед зеркалом и принялась расчёсывать свои густые тёмно‑каштановые волосы. Они медленно колыхались, подчиняясь половинной силе тяжести, установленной на «Гагарине».

– Вслед за нами в точку Лагранжа отправятся первые три отсека жилого кольца будущей станции. Они специально изготовлены так, чтобы служить своего рода вагончиками‑бытовками, я в таких немало пожил в стройотрядах. Там не слишком просторно, да и тяготения нет, но всё же удобнее, чем на «Тесле». Видел я их каюты – честное слово, в лифте и то больше места!

Сказал – и привычно вспомнил своих любимых «Стажёров», главу «Эйномия. Смерть‑планетчики». Эта книга сейчас лежала в рюкзаке, готовая сопровождать владельца в точку Лагранжа. Дима ещё на Земле дал себе слово, что по возвращении из «командировки» найдёт способ получить авторские автографы на этом экземпляре. Как сказал Лёшка Монахов, узнав о его задумке, когда‑нибудь будет библиографическая редкость, раритет, покруче прижизненного издания Шекспира…