Этот большой мир. Книга третья. Звёзды примут нас

Во время предварительной беседы, состоявшейся полторы недели назад, Дима спросил: с чего ему, новичку с довольно скромным опытом внеземной работы, предложили такое назначение? Этот вопрос не давал ему покоя: в самом деле, разве мало матёрых, летавших космонавтов, чтобы выбирать вместо них вчерашнего студента, едва оперившегося юнца, у которого всех заслуг – лишь то, что он однажды оказался в нужном месте в нужное время и ухитрился при этом не растеряться? На это Попандопуло, проводивший собеседование, ответил (не скрывая знаменитой ухмылочки), что недостаточная самооценка по мнению психологов Проекта – столь же тревожный признак, как и самолюбование; что бывший стажёр Дмитрий Ветров обладает навыками и знаниями, необходимыми в предстоящей миссии, а именно: является вакуум‑сварщиком пятого разряда, имеет опыт монтажных и швартовочных работ в открытом космосе. И к тому же, будучи дипломированным инженером‑криогенщиком, хорошо знаком со сверхпроводящим хозяйством космического батута, системой хранения и подачи сжиженных газов, необходимых для его эксплуатации. Всем этим Дмитрию Ветрову и предстоит заниматься на строительстве станции «Лагранж». Впрочем, если упомянутый Дмитрий Ветров имеет что по этому поводу возразить…

И так далее, и тому подобное. Возражать Дима и в мыслях не имел, так что Попандопуло, закончив очередной период, долженствующий внушить бывшему стажёру понимание возложенной на него ответственности, сделал пометку в списке. И вот теперь предстояла заключительная беседа, после которой состав миссии «Тесла» – «Лагранж» можно будет считать утверждённым официально.

Технические детали были Диме уже знакомы – после собеседования Попандопуло выдал ему стопку бумаг и несколько гибких дисков для персонального компьютера, которые бывший стажёр изучал последующие десять дней. Сейчас предстояло заново выслушать основные моменты намеченной программы, после чего он поставит подпись в документе – и превратится из кандидата в полноправного члена экипажа прыжкового корабля «Никола Тесла», который в этот самый момент готовился к старту на мысе Канаверал. На орбиту корабль отправится по частям, поскольку его массивный корпус не проходит в смонтированные на поверхности Земли батуты. На орбите части предстоит состыковать (в чём Дима тоже примет участие) и уже через космический батут «Гагарина», чуть ли не вдвое превосходящий размером земные, «Тесла» отправится к цели. Там он на время перестанет быть кораблём и превратится в часть строящейся станции «Лагранж», её центральный энергоблок, снабжающий энергией космический батут, который тоже ещё предстоит смонтировать. Впоследствии на «Лагранже» установят другой реактор, стационарный, аналогичный тому, который действует на «Гагарине». «Тесла» же отправится обеспечивать энергией другие космические стройки – их немало намечено на ближайшие годы, и везде нужны компактные, надёжные и мощные источники энергии.

 

– А я‑то надеялась, что ты побудешь на «Гагарине» ещё хотя бы месяца три‑четыре, – вздохнула Нина. – А у вас вон как всё быстро…

Дима пожал плечами. А что он, в самом деле, мог сказать? Повторить в десятый раз, что сроки запуска «Эндевора» и «Николы Теслы» рассчитаны в соответствии с неумолимыми законами небесной механики и столь же неумолимыми, хотя и куда менее понятными законами физики космического батута? «Окна» для отбытия крайне узкие, всего несколько дней, и любые сдвиги приведут к срыву всей миссии. И если для экипажа «Теслы» это означает всего лишь небольшую отсрочку – то тем, кто полетит на «Эндеворе», в лучшем случае, угрожает полугодовое ожидание в трёхстах миллионах километрах от дома. Подобный вариант предусматривался, конечно, на борту корабля хватит и воздуха, и воды, и провианта, чтобы дождаться‑таки «Теслу» – но всё равно, перспектива удручающая.

Нине объяснять это не нужно – небось, не в заводской столовке работает, возглавляет «пищеблок» на орбитальной станции и должна разбираться в подобных вещах. Тем не менее Дима подробно пересказал жене всё, что только что услышал. Он застал её после обеда – обитатели жилого блока разошлись по рабочим местам, и у Нины выдались свободные четверть часа, пока дежурные загружают посуду в автоматические мойки и особыми пылесосами удаляют со столов крошки и использованные бумажные салфетки.

– А почему всё‑таки с вами не будет связи? – спросила Нина. – Нет, я понимаю, далеко, задержка радиосигнала на целые четверть минуты, но чтобы совсем ничего? Вон, даже с американского «Пионера‑11» радиопередачи получали, от самого Юпитера, и со снимками – а это куда как подальше!

– Подальше, конечно, – согласился Дима, обрадованный переменой темы. – Но тут всё дело в Солнце. Точка Лагранжа лежит на продолжении прямой, соединяющей Землю с Солнцем, а значит – светило всё время будет находиться между передатчиком и приёмником. И как будут в таких условиях доходить радиоволны – этого никто не знает.

– Я читала, что собирались запустить специальный спутник‑ретранслятор, чтобы передачи шли как бы в обход. Или это отменили?

– Нет, почему же? – Дима пожал плечами. – Месяц назад отсюда, с «Гагарина», отправили через батут зонд «Маркони». Сейчас он где‑то между орбитами Земли и Марса, и когда «Эндевор» прибудет в финиш‑точку, американец Уильям Поуг – он не только второй пилот, но и специалист по дальней космической связи – должен будет наладить устойчивое радиосообщение с Землёй через этот самый зонд. Для этого им с Джанибековым надо будет выйти в открытый космос, собрать и установить большую приёмо‑передающую антенну – я видел, как они отрабатывали эту операцию здесь, на «Гагарине».

– Такой огромный сетчатый зонтик, да? – подхватила Нина. – Видела, по телевизору показывали варианты проекта…

– Нет, там другая система, – Дима помотал головой. – «Зонтик», параболическая антенна – это на «Маркони». А та, что на «Эндеворе», похожа на огромный цветок с лепестками из тонкой золотой сетки. Эти лепестки управляются вычислительной машиной, чтобы принять форму, наилучшую для передачи сигнала. Поразительной красоты сооружение – и огромное, в собранном виде раза в три больше самого корабля!

– Значит, цветок, да ещё и с золотыми лепестками? – Нина недоверчиво хмыкнула. – Тогда откуда сомнения насчёт связи, если и зонд, и антенна эта распрекрасная?

– Ну… понимаешь, никто ещё такого ведь не делал. Учёные, конечно, всё просчитали, но и они дают вероятность успеха только в семьдесят процентов. Но это не страшно: на «Тесле» мы привезём второй комплект антенны, раза в два больше. И, главное, не будет ограничений по мощности передатчика – ядерный реактор под рукой, энергии хоть залейся. А с «Гагарина» на днях запустят ещё два зонда‑ретранслятора, «Маркони‑2» и «Маркони‑3». Они будут висеть в других точках пространства, и при необходимости можно переключать сигнал на них. Так что мы с тобой ещё сможем побеседовать, не переживай!

– Ладно… – она убрала под косынку выбившуюся прядь. – Так и быть, поверю на этот раз. Да ты садись, накормлю. Проголодался, наверное, на своём брифинге? Вот ведь придумали словечко – нет чтобы по‑русски, совещание…

 

III