Абсолютно неправильные люди. Дорога из вечной зимы

– Ты так испугался, когда ко мне прилетел тот букет… – невесело продолжала она. – Я ведь его даже не ловила, даже из‑за стола не вышла, чтобы тебя не смущать. Бедняга ты, бедняга… Но ты не бойся! Я больше тебя не побеспокою!

Кот не знал, что в ресторане проходила свадьба, не знал, что по людской примете та девушка, которая поймает букет, скоро сама выйдет замуж. Понятия не имел о том, что сердитый тип и жаждал быть с этой девушкой, и жениться боялся – просто из‑за того, что родом из семьи химиков‑академиков, а его девушка – визажист. Ничего этого кот и знать‑то не мог, но, когда она резко отступила, он, чуть не упав, невольно потянулся за её ногами.

– Ульяна! Погоди! Что ты делаешь? – заахал сердитый тип, а кот… Кот навсегда запомнил тот момент, когда вдруг оказался на руках у человека, да мало того! Его даже укрыли чем‑то мягким‑мягким, тёплым, душистым, моментально прогнавшим из тощего кошачьего тела даже воспоминание о морозе!

– Уля, брось его! Ты же испачкаешься! Он оцарапает, да ещё, может, больной какой‑нибудь…

Кот краем глаза подсматривал за важным типом, в потрясении уставившимся на то, как его девушка заботливо укутывает уличного, серого и грязного кота полой своей шубки и уносит в ресторан, прямо в эпицентр свадебных торжеств, напрочь проигнорировав возражения типа:

– Уль, я против!

Кот вспоминал, как они вместе сидели, как тихонько всхлипывала накормившая его девушка, как он начал слизывать солёно‑горькие капли, тяжёлыми дождинками падающие ей на руки.

– Кот, ты что? Ты меня жалеешь, что ли?

– Жалею! – понятно ответил кот. Правда, Ульяна услыхала только слабое «мяяяя». – Как же мне тебя не жалеть. Ты меня покормила, погрела… Хоть так тебе что‑то хорошее сделаю. Ну, хоть что‑то. А потом пойду. Только ещё чуточку‑чуточку посижу, ладно? Тут так тепло мягко, а там… там холодно!

Кот невольно оглянулся на дверь и поёжился, а потом, через пару минут, глубоко вздохнул и начал выбираться из меховых невесомых складок, опасаясь, что если этого не сделать, то его просто выгонят, как существо напрочь обнаглевшее.

– Ты что? Я тебя неудобно держу? – заволновалась Ульяна.

– Пора мне. А то потом хуже будет – уходить труднее. А если ты от меня устанешь и сама прогонишь, это мне совсем плохо станет! – вздохнул кот.

Бывает такое… когда подобное пережил сам, как‑то легче понимается чужая боль, одиночество, холод. Вот и Ульяна вдруг сообразила, почему так решительно завозился у неё за отворотом шубки этот тощий остроухий зверёк.

– Ты что, с ума сошёл? Я тебя не погреться взяла, а к себе взяла! Насовсем! Ты понял меня? Насовсем! Домой! У меня, правда, дом далековато, но я думаю, что мы справимся и доберёмся туда вместе!

Небеса не разверзлись, не закачалась земля, не вспыхнули радуги под тяжеленными серыми снежными облаками, просто чья‑то жизнь стала совсем‑совсем другой!

Кот потрясённо поднял голову и уставился на девушку.

– Ты серьёзно? Нет, правда‑правда?

Вокруг ходили празднично одетые люди, витали потрясающие запахи, но кот ничего этого уже не замечал, а сразу же стал переживать, что она передумает! В самом‑то деле… Он же просто помойный кот – так часто кричали ему вслед.

Успокоился он, только когда ему принесли уютный домик‑переноску – сразу же забрался внутрь и парадоксальным образом ощутил, что он уже чуточку дома…

Какое удивительное слово «ДОМ» – тут и безопасность от всех бурь, пролетающих над головой, и тепло, пусть даже снаружи мороз и вьюга, и сытость, даже если ты пришёл совсем‑совсем голодным, а главное, в настоящем доме живёт неощутимая, но совершенно необходимая субстанция, без которой тоскливо даже в золотых дворцах! В котовой переноске она уже была – ведь нельзя же беспокоиться о том, как бы довезти кота из Москвы до Питера, да ещё чтобы ему было удобно, если совсем‑совсем не умеешь любить.

Дорогу до дома кот вспоминал урывками:

– Помню, мы с Улей на ночь поехали в дом, где жили кошки, собака и странная птица. Я таких и не видел! И хорошо, потому как она больше голубя и даже вороны. Такая здоровенная белая махина и орёт диким мявом «Карррык бррооо» так громко, что я чуть вместе с переноской не убежал! А вот кошки… я сразу учуял, что это они оставили метку на ногах того самого важного типа. Я думал, что они просто перепутали, надо же было об Улечку потереться, а они мне сказали, что пытались дать ему самый предпоследний шанс, но он так ничего и не понял!

Кошки были красивые, но кот так намёрзся, наголодался и напереживался, что даже не успел с ними познакомиться – нашёл, где спит его Уля, и улёгся на её ноги – чтобы не уехала без него.

Потом была странная штука под названием «поезд Сапсан», чего только люди не выдумают… зато уже днём они добрались до настоящего дома!

В Питере похолодало, началась метель, но кота она уже не могла расстроить. Он и его Уля смотрели на метель, мечущуюся за окнами их дома, видели и радовались ей.

– Приятно, когда ты внутри, а оно снаружи! – мурлыкал кот, которому казалось, что он попал в прекрасную сказку, которая уже не закончится!

– Приятно, когда нам тепло и уютно, а там ветер гудит, да? – наглаживала Ульяна его тощую и ещё влажную после «котостирки» спинку. – Приятно, словно мы совсем‑совсем защищены от холода…

– Так и есть! – кот снова слизнул горячие и солёные слёзы, которые упрямо не хотели заканчиваться, а потом забрался Ульяне на руки, прижался поплотнее и замурлыкал, прогоняя её огорчения. – Ты защитишь меня, а я – тебя!

Именно из‑за этого кот сейчас и расстраивался!

– Обещал защитить, а ничегошеньки у меня не получается! – переживал он. – Она расстраивается и переживает, и что мне делать, а?

Кот изо всех сил старался развлечь свою Ульяну – скидывал подушки с дивана и прыгал по ним, изображая охоту на крупных рогатых мышей (всем котам известно, что такие табунами бродят в старых котосказках), мурлыкал ей лучшие песни, спасал, когда она шла в ванну – нет, в самом‑то деле, это же опасно, лезть в воду!

– Спонжик, ты такой смешной, – улыбалась Ульяна коту, истошно вопящему от переживаний за её драгоценную жизнь, утопленную в тёплую воду по самый подбородок.

– Я? Я не смешной! Я разумный! Зачем, ну зачем ты туда опять ныряешь? Там мокро и противно, даже рыбки нет! – расстраивался кот, названный Улей Спонжем из‑за своей мягкости.

Спонж очень старался!

Он прилежно освоил премудрости пользования лотком, хотя, ему это и показалось странным…

Драл когтями только один подлокотник кресла, хотя ему маняще улыбались и другие места, отлично подходящие для когтечесания. Отказался от заскока с разбегом на занавески.

Он даже не стал четвёртый раз выкапывать непонятную растюху, которая зачем‑то жила в горшке, полном отличной земли – в ней можно было роскошно покататься. Но Уля расстраивалась все три предыдущих раза, когда находила здоровенную драцену на полу, поэтому кот решительно отказался от подобного развлечения.

Зато он показательно играл в мячик, притворяясь, что верит – это дичь. Ульяна смеялась, и этого было достаточно, чтобы Спонж старательно занимался этим глупым делом. Только… только этого всё равно было мало!