Асфодель

М. Светлов

 

В нижегородской деревушке на десяток дворов живыми оставались только три из них, и только с тремя жителями – две старушки да непонятно откуда взявшийся в конце прошлого года потрёпанный жизнью мужик неопределённого возраста, явно из бывших горожан. Впрочем, в сельский быт Егор Демидович сразу начал врастать основательно и не без удовольствия – несмотря на несколько лет бездомной жизни, идейным бомжом он отнюдь не был и с радостью ухватился за неожиданное предложение двух подсевших к нему на вокзале странноватых личностей, представившихся Артуром и Ларисой. Дом, однако, был им «арендован» у третьей личности – застенчивой молоденькой девушки Тамары.

«Что им всё‑таки надо от меня?» – в который уже раз недоумевающе размышлял Егор Демидович, неторопливо перекуривая у покосившегося забора, который он собирался немного поправить. – «Не просто живу бесплатно – ещё и припасов на первую зиму подкинули, и денег немного дали, и даже старенький мотоцикл! Просто чтобы дом не пустовал и не ветшал дальше? Может быть, но как тогда они вычислили именно меня? Нашего брата ведь опасно в дом пускать – напьётся сразу да спалит всё. Я‑то, положим, столько не пью, но откуда им об этом знать?»

– Демидыч! – стук топора за спиной, сопровождавший перекур начинающего селянина, внезапно оборвался, и подошёл коловший дрова Матвей. – Едет кто‑то! Опять, что ли, прятаться?

– А давай! – теперь шум мотора вдалеке слышал и глуховатый Егор Демидович. – Только если хозяйка, скажу, чтоб выходил! Хорошая баба, может, и тебе чем поможет, – бывший бомж знал, что парень, знакомый ему уже второй год, скрывается от милиции с краденым украинским паспортом и на самом деле зовут его, конечно же, по‑другому, но лишних вопросов они друг другу не задавали – даже после того, как женщина, с которой Матвей жил последние несколько месяцев, выгнала парня, и тот решил прибиться к старому товарищу. Егор Демидович не имел ничего против, ибо выросший в селе компаньон был ему весьма кстати, и просил только «не светиться» перед посторонними, которые иногда всё же появлялись в деревне.

На сей раз, однако, приехали люди далеко не посторонние – через пару минут с мотоцикла, бывшего ровесником его собственному, слезли Иван и Хомка, и арендатор с облегчением открыл калитку:

– Добрый день! Со свадьбой вас, что ли, поздравлять? – пошутил он, заметив тонкий золотой ободок на руке девушки.

– Можно и так сказать, – смущённо потупилась Хомка, всё ещё стеснявшаяся даже обручального кольца, тем более что замужем она формально не была.

– Можно! Щас отметим! – подмигнул Иван, доставая из коляски мотоцикла объёмистый пакет.

 

* * *

Сельское застолье было стандартным – картошка и закуска под «казёнку», которую Иван с Хомкой привезли с собой. Салом пришлось озаботиться им же, поскольку Егор Демидович так и не рискнул завести не то что свиней, но даже кур: «Ну не знаю я, как с ними возиться, никогда не держал!» Квашеная капуста, тем не менее, у него получилась неплохо, и стол тем самым приобрёл классический вид.

– Извини, Демидыч, мы не знали, что вы вдвоём, – виновато улыбнулась Хомка. – Так бы побольше консервов вам забросили. Предлагала же я тебе телефон!

– Да у меня есть, только он здесь не берёт, – возразил Матвей. – И деньги на нём, по‑моему, кончились.

– А если спутниковый? – осведомился Иван.

– Ты чего? – возмущённо фыркнул Егор Демидович. – Это ж совсем другие деньги! Я что, этот самый, как его… резидент, чтобы такая игрушка была? Обойдусь как‑нибудь. Ну, за встречу! – он наполнил три стопки и символически плеснул в четвёртую.

– За неё! – Матвей поднялся с таким тоскливым выражением лица, что сидевшим напротив гостям стало понятно: «она» – это не встреча, а какая‑то женщина, которая когда‑то вырвала у него кусок живого сердца и унесла с собой.

– За неё, – Хомка, участливо взглянув на парня, повернулась к Ивану. – Ваня, ты второй пакет не доставал? Я минут через пять пойду Марию Тихоновну проведать.

– Напиться, что ли, боишься? – Егор Демидович тоже почувствовал возникшую в разговоре тоскливую напряжённость, но истолковал её по‑своему.

– Не в том дело, – девушка с нарочитой неторопливостью начала доедать картошку. – Поговорите пока без меня, а то есть вещи, о которых мужчинам очень неловко говорить при женщинах, ну и наоборот. Так ведь, Демидыч?

 

* * *

– Тамарочка! Ой, спасибо! – засуетилась Мария Тихоновна, когда Хомка выложила на лавку несколько пакетов с сушками и конфетами и две пачки хорошего чая. – Я сейчас чайник поставлю… Не надо мне тушёнку, это ты Демидычу отнеси!

– Вы что, совсем мясо не едите? – удивилась девушка.

– Да мясо‑то ем, жир с солью нельзя мне! Привезёт когда говядинки Демидыч – варю понемногу, вот и вся радость, – старушка огорчённо вздохнула, но сразу подхватилась и начала с утроенной энергией собирать на стол.

– А Октябрина Кузьминична где? – вспомнила Хомка, когда они уже уселись пить чай. – Пригласите, может быть? – соседка Марии Тихоновны была нелюдимой и неприветливой, но старушки всё‑таки иногда заходили друг к другу.

– В город пошла, – Мария Тихоновна неодобрительно покачала головой. – До села четыре километра да потом на автобусе час трястись, а у самой – в чём только душа держится! Помрёт Октябрина – так и я не заживусь, одна‑то!

– А Демидыч как же?

– Да что Демидыч? Чужой он, как пришёл, так и уйдёт, а Октябрину я, почитай, с детства знаю. Суровая всегда была, со своими со всеми разругалась, а прикипела к девке чужой, всё навестить ходит! Взяла бы, говорит, к себе Янку, так кто ж отдаст‑то? Хоть видеться дают, вот и мотается каждую неделю.

– Что за Янка? Внучка ей, что ли? – девушка напряжённо подобралась, почувствовав неслучайность появления «чужой девки» на своём горизонте.

– Да не внучка! Полюбовницы Игоря, сына её, дочка, не пойми от кого. Полста лет мужику было, а туда же – к молодухе ушёл, даже с девкой взял! Кобели они все, мужики‑то! Ты уж следи Ваньку своего, раз под венец пошла, – разошлась старушка, кивнув на обручальное кольцо Хомки.

– Так Игорь же умер, вы говорили как‑то? – поспешно перебила та, не желая ни обсуждать своё мнимое замужество, ни перемывать кости Ивану.

– На машине с Ленкой своей разбился, два года назад, – подтвердила Мария Тихоновна. – Так и попала Янка в приют – никого у девки не оказалось! Октябрина только вот на свиданки ходить стала.

– А большая девочка‑то?

– Шесть ей, что ли, – старушка ненадолго задумалась. – Тамарочка, а может, вы возьмёте? Худенькая ты, не надо тебе рожать, а как же без детишек? Вот и будет дочка вам.