Бегство из Туманной Лощины

– Спасибо тебе, парень. Я Люка. Если когда‑нибудь понадобится помощь, просто спроси, где найти сукина сына Люку…

– А ещё лучше спросить, где найти Реджинальда Кирби, – перебил его сухощавый, подходя и протягивая мне руку, кроваво сверкнув гранатом на перстне.

Ладонь у него была крепкой. Породистое лицо с тонкой полоской усиков выглядело жёстким, но светло‑голубые глаза были глазами прямого и открытого человека.

– Как вас зовут? – спросил он, не отпуская моей руки.

Не люблю рукопожатий, но пришлось потерпеть.

– Барни Стоун, – ответил я по привычке, не успев даже подумать, для чего скрываю своё настоящее имя здесь, где его никто не может знать.

– А я – Сьюзан Бланко, – сказала, приблизившись, женщина. – Я бы очень хотела поблагодарить вас, мистер Стоун, за спасение моего мужа. Но, как вы понимаете, для этого нужно его сначала спасти.

– Действительно, не будем задерживаться, – согласился Кирби.

Я шёл последним, не забывая оглядываться. Мальчишка, подождав меня, тоже представился:

– Ну, а я – Харриган! Спасибо вам, мистер Стоун.

Я посмотрел на него и похолодел.

– Не стоит… Пойдём со всеми, – сдержав дрожь, проговорил я.

– Интересный у вас пистолет. Можно посмотреть? – спросил он.

– Не здесь… Не сейчас.

Я прибавил шагу. Недавно вернувшееся ко мне чувство реальности шаталось и плыло, как облачко дыма по ветру.

Лицо, телосложение, голос, даже походка – один к одному. Именно так выглядел бы Боунз, если бы я повстречал его в юные годы.

Выходит, у Джеффа Боунза, бродяги и бандита, был сын, о котором он ни словом не обмолвился за все семь лет, что мы с ним провели вместе.

– Как у вас ловко получается стрелять! – говорил мальчишка. – Я сам постоянно упражняюсь в стрельбе, но даже вообразить не мог, что можно вынимать оружие с такой скоростью…

– Какая у тебя фамилия? – прервал я его.

– Блэксуорд.

– Рад познакомиться, Харриган Блэксуорд! – Надеюсь, я сказал это достаточно бодро.

Итак, я сбежал из Туманной Лощины и – совершенно случайно, да? – одним из первых встретил своего троюродного брата…

 

Глава 4. Резня на переправе

 

Хижина паромщика поражала грязью и запустением. Кажется, эти ребята никого не ждали в сезон дождей и со знанием дела предавались пьянству. Повсюду стояли бутыли с виски и янтарным ромом. На столе стояли блюдо с варёным мясом. Всю мебель составляли этот стол, две лавки, несколько кривых полок и лежанка у очага. На ней помощники Лурье устроили Джозефа Бланко…

А потом мы все постояли над ним и переложили на одну из лавок. Новоявленная вдова подошла к окну, прикладывая к глазам платок.

– Зачем господь создал этих мерзких тварей? – спросила она сдавленным голосом.

Я стоял рядом и, оглянувшись, увидел, как по траве, загребая кривыми лапами, шагает к воде крокодил.

– Они пришли с наводнением, – сказал Люка.

– Зачем они господу? – повторила Сьюзан. Ей никто не ответил.

Мы отнесли тело Бланко в погреб. Сначала Сьюзан настаивала на том, чтобы немедленно тронуться в путь, но Кирби переубедил её:

– Нам не добраться до города засветло. А раз придётся заночевать здесь, Джозефу… будет лучше в прохладном месте.

Она пошла вместе со мной, Люкой и рыжим помощником паромщика, которого звали Джейком. Меня поразило, с какой нежностью она смотрела на мёртвого мужа. Я помнил себя, когда оплакивал родных. Конечно, мне было жаль их всех, но выл я от страха перед судьбой, от осознания того, что остался один.

Искажённое смертью лицо Джозефа Бланко было жутковатым, да он и при жизни, наверное, не был красавцем, но она смотрела на него как на ангела. Я вдруг понял, что почти такими же глазами смотрела моя мать на отца, когда тот урывал часы сна между работой в поле и работой в проклятой золотоносной шахте.

Глядя на лицо Сьюзан, когда она провела рукой по жёстким кудрям мёртвого мужа, я, наверное, впервые в жизни ясно понял, как выглядит то, что люди называют любовью.

На меня никто так не посмотрит, ни когда я буду спать, ни когда встречу свой последний час.

Мне вспомнилась Амелия, и я мотнул головой, прогоняя мысли о ней. Человеку нужна любовь человека, а не переменчивого призрака!

Когда мы вернулись, в котелке над очагом варилась похлёбка, рядом на камнях грелся чайник. Патлатый Анри сноровисто наводил порядок. Всё спиртное со стола уже исчезло. Последняя бутылка осталась в руках Жака Лурье, но вздорный старик уединился с ней углу и в разговоры не вступал.

Джейк и Анри накормили нас до отвала, а пока мы насыщались, обустроили угол для Сьюзан, отгородив его занавеской. Еда была грубой, но сытной. Мои спутники, даром что были богачами, носы не воротили. А я слыхал, что южане заносчивы – особенно с тех пор, как проиграли войну.

Сначала за столом царило тягостное молчание – до тех пор, пока Сьюзан сидела в стороне с карманным молитвенником в руках. Но потом она села вместе с нами и сказала:

– Моё горе не должно отравлять вам трапезу. Прошу, не стесняйтесь моим присутствием.

– Вы сильная женщина, Сьюзан, – сказал Кирби. – Анри! Поставь на стол выпивку, я хочу поднять бокал за добрую память о моём соседе Джозефе.

Бокалами пришлось послужить корявым деревянным кружкам, но когда Кирби встал на ноги, вид у него был такой, словно он держал в руке хрусталь.

– Пусть земля будет ему пухом! Видит бог, мы с Джозефом часто расходились во мнениях, но если один из нас оступался, другой не толкал в спину, а протягивал руку помощи. Будьте уверены, моя дорогая Сьюзан, вы не останетесь наедине с горем.

Сьюзан тоже подняла кружку и омочила губы в горьком роме.

– Спасибо, Реджинальд, я никогда не сомневалась в вашем благородном сердце. Но сейчас самое важное – устроить достойное погребение для моего Джузеппе и починить плотину.