Бела + Макс. Новогодний роман
Приход к власти «горбатых кретинов» потребовал равноценных «горбатых кретинов» везде, снизу до самого верха. В том числе и в СМИ. В 1989 г. на журнал «Наука и жизнь» было подписано больше 2 млн человек, «Технику – молодёжи» – 1,5 млн, «Радио» – 1,5 млн, «Юный техник» – 1,7 млн, «Юный натуралист» – 2,9 млн. Журнал «Моделист‑конструктор» имел 1,7‑миллионный тираж!
Сегодня знания, которые сообщали бы подобные издания, никому не нужны.
Массовым СМИ они не нужны, поскольку эти СМИ забиты «горбатыми кретинами».
В те годы мы открыли для себя Александра Зиновьева, читая в его трудах: «Теперь почему Запад аплодирует Горбачёву?.. Что вы думаете, Запад хочет, чтобы советские люди жили роскошно, были сыты? Ничего подобного! Западу нужно, чтобы Советский Союз развалился. Горбачёва похлопывают по плечу… Они говорят: действуй, Миша…»
Говорят, шанс найти себя (как и потерять) в такие времена увеличивается многократно.
Китайцы на этот счёт иного мнения: не приведи господи жить во времена революций! (На то они и китайцы.)
Всё и всегда у меня шло гладко? Конечно нет. Были и сердитые звонки наверх, в ЦК, в СовМин, от областных, городских и других начальников, недовольных «этим, бородатым».
(«Бородатый» – это я. Так за глаза меня называли в партийно‑советской среде, с которой мне приходилось иметь дело; кроме того, я был на слуху как «молодой да ранний» – это для того, чтобы моё первое «метафорическое» имя звучало с ещё бóльшим пренебрежением.)
Были и правительственные телеграммы с ультиматумами урезонить и спустить с небес на землю «молодого да раннего». Были и такие «приятные» моменты, как повестки в суд.
(Хорошо, однако, получать повестки, когда за спиной у тебя Гостелерадио!)
Но всё складывалось более чем удачно: «к удовольствию» моих «доброжелателей», несомненные «минусы» в моём случае обращались в несомненные «плюсы». И чем страшнее были угрозы, тем бóльшим был резонанс от того, что я делаю и как я это делаю.
Конечно, возможностей с треском вылететь с работы был миллион. Одно неверное движение, один неверный ход могли превратить в мгновение все мои труды в пепел, в ничто.
Я не получил детский мат в три хода и не попал в ловушку, клюнув на лукавую жертву тяжёлой фигуры. Чтобы получить детский мат, надо быть просто олухом. В таком случае лучше не ввязываться в драку вовсе.
Я не допустил нелепых промахов и глупых ошибок. Поэтому не миновал меня (если выражаться языком гламурных журналов) звёздный час, не миновали и лавры.
Кстати, о не‑парадоксальных парадоксах.
Особой любовью у высоких начальников я (как было сказано выше) не пользовался. Слишком необычно появлялись на свет мои «шедевры». И слишком необычную реакцию вызывали мои исследования действительности. Начальникам куда как проще было найти предлог и избавиться от меня (вместе с моими эфирными экспериментами на государственном телеканале).
Тем не менее ни у кого не поднялась рука это сделать: никто не решался пилить сук, на котором сидели и они тоже.
Очевидно, что вместе с пикантными «приятностями», которые приносили мои «неправильные» программы, мои боссы зарабатывали вполне законные очки: в начале недели их вызывали на «ковёр», где грозили лишением партбилета, в конце недели (на том же «ковре») выслушивали крики восхищения за воспитание новых кадров.
И так из недели в неделю: в понедельник мои бастыки [1] жаждали меня растерзать, а в пятницу кричали «Браво!» и требовали продолжения банкета. Что и получали (по установившемуся алгоритму) на полную катушку.
Нет, лучшие сюжеты рождаются не за письменным столом – это аксиома!
– Это аксиома… – повторила Бела.
Я выключил пультом звук телевизора. На экране замелькали немые картинки. Шёл дежурный сюжетец про шестилетие подписания Беловежских соглашений, про отставку первого (и последнего) Президента СССР: кадры хроники с Горбачёвым, Ельциным, Назарбаевым.
Смотреть без звука стало даже «интереснее», чем со звуком.
Скрипнули половицы в коридоре. Судя по всему, это Алик проследовал твёрдым шагом из спальни по направлению к ванной комнате.
В последней алма‑атинской квартире у нас было три телевизора: в зале – «GoldStar», в детской – «Рубин», на кухне – «Юность». Но (парадокс!) они больше пылились без дела, чем работали по прямому назначению.
Я был сыт по горло ТВ на работе.
Бела обо всех новостях в мiре узнавала от меня. Поэтому причин проводить время на диване перед экраном не было никаких. Правда, Мирослава и Милана иногда включали свой телик, чтобы посмотреть мультики (когда повезёт): программ ТВ у нас тоже не водились.
Если им не везло, «Рубин» бубнил фоном (как сегодня, в Минске). А дети занимались своими делами: играли с куклами, рисовали.
Забавный момент: когда они слышали запомнившуюся рекламу, то вместе с телевизором, не глядя на экран (машинально), звонко выкрикивали набившие оскомину хлёсткие слоганы.
– Я помню, – сказала Бела: – «…Майкл Паре в фильме «Полночная жара»»!.. Или: «Бизнес – это искусство!» По‑моему, из их уст это звучало даже лучше, чем туповатый дикторский речитатив.
– Лучше – это скромно сказано, это было лучше на порядки, – согласился я. – Особенно такой «скучный» текст: «Шэрон Стоун в эротическом триллере «Основной инстинкт»!»
– С огнём решил поиграть? Закидывающие ногу на ногу девушки (без трусиков) появились на доступном всем экране немного позже. Со Стоун ты погорячился!
– «Был бы скучен этот свет, очень скучен, однозвучен, был бы скучен этот свет, скучен без улыбки!»[2]
– Поэтому («улыбки» ради)… самое время переходить к байкам времён «большого‑пребольшого публичного дома».
– То есть моего ТВ? – уточнил я.
– Твоего! Моего телевидения в моём Прошлом не было.
– Из коллекции «Нет лучше сказок, которые создаёт сама жизнь»?
[1] Бастык – главный, начальник (каз.).
[2] Из стихотворения Р. Бёрнса «Властитель ног да и сердец…».
