Бетонная Луна. Вселенная Единения. Том 1
Я уставился на молочную пенку на поверхности латте и снова задумался. Потом посмотрел на Лис. Она тоже о чем‑то думала, покусывая губы. Тогда я сел поближе и поцеловал ее. Девушка вопросительно заглянула мне прямо в глаза, где, наверное, до сих пор пылал тот пожар со склада.
А может, это был огонь любви в моих глазах…
Мы улыбнулись друг другу. Какое же это счастье, когда она смотрит на меня, когда улыбается мне…
Мы провели вместе два часа – вечность для какой‑нибудь мухи, но для меня они пролетели как мгновение. А потом Лис собралась идти домой. Мне стало безумно грустно – так было всегда, когда нам надо было прощаться.
Я проводил Лис до ее дома, поцеловал на прощанье и еще долго смотрел вслед удаляющемуся силуэту любимой девушки.
Амбивалентные чувства переполняли меня: я был счастлив, что у меня есть по‑настоящему любимая девушка, и в то же время было грустно оттого, что мы так редко бываем вместе. Так быть не должно, но мы пока не могли иначе. Она не могла.
Я немного покатался по городу, а затем поехал домой и все оставшееся время просидел перед телевизором. Уснуть снова не получилось.
***
На следующий день я уже был не в силах терпеть свою бессонницу – съездил в аптеку и взял пачку сильнодействующего снотворного. Так ослаб, что картинки перед глазами стали расплывчатыми, пропал аппетит, а звуки, казалось, идут откуда‑то издалека.
Но самая большая проблема заключалась в том, что сегодня ночью мне нужно было выходить на работу в участок. И я понимал, что в таком состоянии было просто нереально работать.
В час дня принял таблетку снотворного, но результат так и не наступил. Поэтому я выпил еще одну таблетку. Лежа на диване перед телевизором, я все ждал эффекта.
Когда часы известили меня о том, что пора ехать на работу, я, печально вздохнув, сел в автомобиль и поехал в участок. Вести машину было очень сложно, я не чувствовал движений своих рук и ног. К тому же у меня все расплывалось перед глазами, и, кажется, поднялась температура.
Приехав в участок, без сил упал на рабочее место, уткнувшись головой в стол. В отделе со мной был только Мориц.
– Тебе плохо? – спросил он вместо приветствия.
– Да… бессонница замучила.
– На, – Мориц достал из ящика стола блистер с какими‑то таблетками. – Держи. Это хорошее снотворное. Как поспишь, станет легче.
– Да я пил уже…
– Бери, говорю!
Я принял большую зеленую таблетку и сел в свое кресло. Меня стало морозить. Таблетка Морица не действовала. Я подумал, что самое время взять у Энгеля обещанный отгул. В глазах начало двоиться, я почувствовал, что теряю сознание. Даже не совсем так – ощущение было такое, что я нахожусь в сознании, но при этом проваливаюсь в сон. Хотелось закричать, но губы предательски склеились. Не было сил. Наконец, бессмысленно перебирая бумаги, я уснул. Я просто уронил голову на стол и заснул так крепко, как никогда раньше. И приснился мне такой сон…
Будто бы я сижу у себя на балконе, смотрю в небо – такое голубое, чистое. Яркое солнышко светит мне.
Вдруг, откуда ни возьмись, с грохотом, рассекая воздух, ко мне прямо на задний двор падает болид! Я спускаюсь на улицу, чтобы посмотреть: в месте падения, из неглубокой ямки, поднимается вверх струйка густого дыма. Кругом пыль, земля и каменные обломки. Я заглядываю в ямку: на дне лежит младенец. Он громко плачет.
– Вот он, наконец, и родился, – говорит мне человек, неожиданно вышедший из леса. Он одет в кремового цвета халат. Его лица я почему‑то не вижу.
– Кто? – спрашиваю я.
– Ты, Клос.
– Что? Кто ты?
Человек молчит в ответ.
Ребенок в ямке продолжает плакать.
– Он еще маленький и совершенно беспомощный, – показывает незнакомец на дитя. – Как это печально… и неотвратимо. Но я верю в тебя, Клос Хайнеманн.
– Что мне нужно делать? – спрашиваю я.
– Живи дальше! Судьба обо всем позаботится, – заверяет он меня. – Когда‑то я просто подтолкнул твою первую костяшку домино. Ты представляешь, что было дальше? Сработала цепная реакция. Но ты не наблюдатель, а участник. Ты там, на бескрайнем поле в царстве Фатума, среди девяти миллиардов цепочек из костяшек домино, где для каждого человека – своя цепочка. Иногда они причудливо переплетаются, но в основном расходятся.
Он подходит поближе, кладет свою руку на мое плечо и говорит с заметной дрожью в голосе:
– Мне очень грустно оттого, что все это случится, Клос Хайнеманн.
Я снова заглядываю в ямку – вижу, что плачет мальчик, он тянет свои ручки ко мне…
Плач ребенка плавно сменился криком Морица.
– Клос! Клос!!! Очнись!
Я проснулся от пощечин. С трудом открыв глаза, увидел испуганное лицо Морица. Рядом стояли Хайнц и Ханк. Возле окна курил Энгель.
– Что случилось? – полушепотом спросил я.
– Отвезите его домой – пусть выспится, – приказал Энгель. – На завтра у него отгул.
Все замерли, словно их прибили к стене и уничтожили их спинные мозги.
– Ты бормотал во сне, а потом начал…
– Хайнц, ты что, оглох!? Выполнять приказ! – перебил его комиссар.
– Да, герр Энгель!
Хайнц довез меня до особняка на моей машине. Поблагодарив его, я кое‑как добрался до постели и завалился спать дальше. Больше никаких сновидений не было. Но когда я проснулся, то почувствовал себя лучше. Я выглянул в окно – на старый мир новыми глазами.
IV
Маскарад
Как много масок вокруг…
