Будь моим. Книга 1

Лучше бы я была хористкой.

– Угу… – Просовываю руку под горло платья и достаю свой кулон.

Сжимаю его в ладони и подношу ее к губам.

Это серебряный скрипичный ключ на длинной цепочке.

Я ношу его с пятнадцати лет. Градский подарил мне его на день рождения.

Он, наверное, уже давно об этом забыл. Это же не кольцо с бриллиантом. Это самая настоящая безделушка. Даже не знак внимания. Он просто вручил мне коробочку мятного цвета на пятнадцатый день рождения и с легкой ухмылкой подергал за косу.

Я слышу свою фамилию среди других, когда ведущий объявляет наш выход.

Опять будоражит мандраж. Волоски на затылке шевелятся.

Черт. Черт. Черт…

Спокойно!

Все проходит, когда оказываюсь на сцене. Концентрируюсь на рояле в центре. Не смотрю в зал. Там слишком много людей.

Я начинаю первой, поправив микрофон. Пальцы делают свое дело на автомате. Музыка заполняет пространство и, когда мелодию подхватывают скрипки, я уже ни о чем не думаю. Просто играю, забывая даже о том, что должна держать спину прямо и не хмуриться, чему учила бабушка. Отдаю инструменту часть своей души. Любовь. Эмоции и энергию.

Нас шестеро. У нас отличная слаженность, я, кажется, ни разу не налажала, но я всегда собой недовольна. Всегда!

Я закрываю партию вместе с виолончелью двумя сильными выпадами. Последний раз ударив по клавишам, замираю и выдыхаю, прикрыв глаза.

Пару секунд вокруг нас тишина, а потом я слышу абсолютно неприемлемый свист. Он сольный, и я почти уверена, что это Андрей!

Дурак.

Мне хочется смеяться.

За свистом следуют аплодисменты.

От адреналина сердце скачет еще быстрее. Глаза на секунду попадают в зал. Разбегаются по лицам. Ни одного знакомого не вижу.

Отвешиваем синхронный поклон и уходим.

В коридоре хорист возвращает мне телефон и наушники.

– Кофе хочешь? Я Антон, – улыбается, заглядывая мне в лицо.

Пытаюсь остудить пылающие щеки, прикладывая к ним ладони.

– Меня родители ждут, – говорю ему. – Может, в другой раз…

– Может, – склоняет набок голову. – Ты Беккер, да?

– Да… ну пока. – Плетусь к окну, на котором лежит мой рюкзак.

– Я тебя найду, – говорит парень мне в спину.

Достаю из рюкзака маленькую бутылку воды и жадно пью. Пара капель течет по подбородку. Вытираю их ладонью.

Свидания не входят в мои планы на лето, я и правда умру девственницей, но моя эйфория не дает этому ужаснуться.

До конца мероприятия еще пятнадцать минут, в течение которых слушаем скупую похвалу худрука, а потом я со скрипящим сердцем слушаю сольную игру приглашенного гостя. Бывшего выпускника, лауреата международных конкурсов. Лучшего из лучших.

«Мы внизу», – читаю сообщение от Крис и быстро запихиваю в рюкзак воду и телефон.

Мы все идем в ресторан прямо сейчас. Я голода не чувствую, меня все еще колбасит.

В общей толкотне пробираюсь к лестнице и спускаюсь в холл, стараясь не наступить на платье. В холле тоже толпа, но сверху я вижу русый затылок брата и Кристину, которая рассматривает потолок. Вижу седую голову отца и взбитый начес мамы. И высокого брюнета рядом с ними.

Мое сердце спотыкается, кубарем сваливаясь в живот.

На Градском костюм, как и на моем брате. Черный пиджак и брюки. Белая рубашка оттеняет загар, костюмная ткань обтягивает спину, как влитая.

Он, твою мать, как с обложки.

Что он здесь делает?! Он был в зале?!

Влад поворачивает голову, смотрит вокруг, смотрит на лестницу. Три секунды, и он меня видит. И все эти три секунды я не дышу.

 

Глава 5

 

Может, и права была Крис. Может, мне стоит носить с собой запасные трусы, когда Влад в городе! В пятнадцать у меня с трусами забот не было, а в девятнадцать они стали проблемой.

Я смотрю на Градского и вижу мужчину во всех смыслах. Сильного, живого, даже слишком. Он всегда двигается немного резко, будто любое положение в пространстве ему быстро надоедает, но, несмотря на это, мне хочется к нему прижаться. Всем телом его почувствовать. От этого теплеет в животе, грудь тяжелеет, и я радуюсь тому, что сегодня на мне спасительные силиконовые накладки.

Градский пробегается по мне непроницаемыми серыми глазами. От прически до носков открытых туфель на шпильке. И возвращается к моему пылающему лицу. Он мне салютует, приложив ко лбу два пальца, потому что видит – я тоже на него смотрю.

Наше скромное семейное мероприятие вдруг меняет весь свой смысл! Просто потому, что присоединился еще один человек. Я боюсь выдать себя взглядами или еще чем‑нибудь. Мне кажется, что, когда я на него смотрю, любой может прочитать мои мысли. Поэтому я прячу от него глаза. Почти всегда. Смотрю себе под ноги, пока спускаюсь по лестнице, держась за перила. Контролирую каждое движение. Каждый вздох.

В крови опять адреналин. Только две вещи на свете так выводят меня из равновесия – необходимость выйти на сцену и Градский, и обе они мучительно‑восхитительные: сначала пугают, потом приходит чокнутая эйфория. Дофамин в крови зашкаливает.

Меня подколачивает внутренняя дрожь, когда легонько обнимаю папу в полуметре от Влада.

В руках отца букет белых пионов. У Андрея тоже цветы. И у Кристины. Пустые ладони Градского лежат в карманах отглаженных брюк. Чувствую его присутствие кожей. Моя болезнь под названием «Влад Градский» очень высокочастотная и плохо поддается лечению. Я больна и признаю это.

– Я что, прима‑балерина? – бормочу в ворот отцовской рубашки, намекая на то, что мне хватило бы и одного букета.

Мой отец ярый фанат спортивных марафонов, поэтому даже в шестьдесят в отличной форме. Энергии у него больше, чем у ребенка.

– Горжусь! – Он легонько хлопает меня по плечам.