Чертоги Волка. Шепот богов. Книга вторая

– Ты что тут, в этой дыре, совсем с ума сошел?! Ты что несешь???!!! Мало того, что ты запорол все дело, ты еще открылся перед этим неизвестным мужиком!!! Теперь об этом скоро весь поселок узнает, и, как следствие, объекты наблюдения тоже!!! И поверь мне, тебе это так просто с рук не сойдет! Ты меня знаешь!!!....

Он еще хотел сказать многое, но тут Циркач его удивил, хотя казалось, что уже больше и некуда удивляться. Он поднялся с табурета и, опираясь обеими руками о стол, смяв при этом расстеленную скатерть в веселенький розовый горошек, навис над Александром, словно кусок скалы, готовый вот‑вот свалиться на голову.

– А ты меня не пугай. Я ведь тоже много чего знаю о твоих делишках. Не один год вместе. Или забыл…? – Взгляд его недобро сверкнул, и он на минуту стал похож на прежнего Циркача, которого Ольховский всегда знал. Но это длилось недолго. Взгляд потух, Николай распрямился и проговорил прежним уставшим голосом. – Шел бы ты отсюда, пока хуже не стало. Мне тебе больше нечего сказать.

После этих слов он развернулся и, сутулясь, побрел обратно в коридор, откуда внезапно появился. И не успел Ольховский что‑то предпринять или сказать вслед уходящему человеку, как дверь распахнулась, и на пороге возник Корнил. Он посмотрел на Александра так, что тому захотелось забиться, как таракану в какую‑нибудь щель, и даже усов оттуда не высовывать. Это чувство было для Ольховского новым и очень неприятным. Пожалуй, ничего хуже этого взгляда он не мог припомнить за всю свою жизнь.

 

Глава 2

 

Идти ночью по лесу было еще тем удовольствием. Я не успевала удивляться, как дед Авдей, идущий впереди, мог вполне свободно ориентироваться без света. У него что, глаза, как у кошки? Но дурацкие мысли быстро оставили меня. Нужно было стараться не выпустить из виду его фигуру. Точнее, я старалась идти почти след в след за стариком, чтобы не свернуть себе шею в темноте. По непонятной причине Авдей отказался от фонаря и разворчался на меня, когда я его включила. Сказал, что он его слепит и «не дает увидеть ориентиры». Что он имел в виду под «ориентирами» в этой кромешной тьме, мне оставалось только догадываться. Да, к слову говоря, и с догадками у меня было не очень много. Кстати, у Божедара подобный способ передвижения не вызвал ни возражений, ни, судя по его упругому шагу, каких бы то ни было неудобств. Выходило, что только я не относилась к кошачьей породе. Опять в голову полезли черт знает какие мысли о том, кто в темноте совсем ничего не видит. Ответ пришел быстро и вызвал некое недовольство собой. Конечно, кому было бы приятно считать себя курицей!? Утешал меня только Хукка. Изредка подбегал ко мне и пытался облизать руку. Может быть, чувствовал скорое расставание? Ведь если нам предстояло спуститься в подземелье, то собаку туда тянуть я не собиралась. Не место ему там было. Хукку я планировала отослать обратно с Авдеем. И пес, наверняка, предчувствовал это. Как бы он не был привержен мужскому полу в лице Божедара или того же Авдея, но меня он любил и хорошо понимал.

 

Мы прошли примерно десять километров, когда наш, несмотря на свой возраст, неутомимый проводник вывел нас на какую‑то полянку с огромным камнем почти по центру. То есть, это мне так показалось в потемках, что это камень. Подойдя поближе, в неверном свете звезд, я смогла рассмотреть (слово «рассмотреть» здесь не совсем подходило, правда) эту, высившуюся на фоне звездного неба, громадину. Это был не просто камень, это, насколько я могла понять, был дольмен. Само по себе это особого удивления не вызвало. Подобных дольменов в наших краях можно было встретить множество. Просто так близко от дома дольмены мне еще не попадались. Да и само место вызывало интерес. Диаметр полянки был не более двенадцати метров. Она имела почти правильную круглую форму. Вокруг, казавшиеся непреодолимой крепостной стеной, высились могучие ели. Из‑под громадного гранитного камня с тихим журчанием, похожим на шепот лесной нимфы, вытекал небольшой ручеек. Создавалось ощущение, что ты попал в некую надежно охраняемую крепость. На сердце было тихо и покойно. Какое‑то умиротворение снисходило в этом месте на душу. Захотелось немедленно улечься навзничь с травинкой в зубах и просто смотреть вверх на усыпанное яркими звездами небо.

 

Пока я оглядывалась и прислушивалась к своим ощущениям, Авдей скинул свою котомку на землю и решительно заявил:

– Вот тут и заночуем…

 

От нас возражений не последовало. Ночь перевалила за полночь, и мой организм начинал мне намекать, что пора бы уже и прилечь. Мужчины отправились за дровами, а я достала из рюкзака небольшой топорик и принялась рубить лапник. Спать на голой земле осенью в лесу было бы неразумно. К тому времени, как на поляне вспыхнул огонек костра, я уже успела приготовить три вполне сносных спальных места. За работой сонное состояние слегка прошло, и я решила воспользоваться минутой передышки, чтобы поприставать к деду Авдею с вопросами, которые роились в моей голове с того самого момента, когда я узнала, что именно он является Хранителем Пути. Старик в это время прилаживал над костерком небольшой котелок, в который набрал воды из родника и сыпанул несколько щепотей сухой травы, которую достал из своего заплечного мешка. Над поляной сразу же стал расползаться ароматный дух тимьяна, отгоняющего всю нечисть и дарящего покой и радость сердцу.

 

При свете костра поляна выглядела еще удивительнее. Словно мы и вправду очутились в небольшом зале с высокими стенами, потолком которого служил темно‑синий, почти черный свод, усыпанный драгоценными каменьями звезд. Гранитные бока дольмена заросли плотным моховым покровом, напоминая усыпальницу какого‑нибудь великаньего царя. Складывалось ощущение, что все: и сама поляна, и этот дольмен когда‑то были созданы руками человека. Скорее всего, так оно и было. Дольмены не ставили где попало.

 

Авдей делал вид, что ничего необычного не происходит, и что мы с ним, как в былые добрые времена, просто отправились к дальнему болоту за красным корнем. Вид у него был спокойный, я бы даже сказала, благостный. И только изредка он косился на нас с Божедаром, пряча в своей бороде лукавую усмешку. Наконец, собравшись с духом, я задала ему вопрос:

– И давно ты подвизался на этом поприще?

 

Старик попробовал прикинуться дурачком, удивленно вскинув свои лохматые седые брови.

– Какую такую службу, Вереюшка, ты имеешь в виду?

 

Я усмехнулась.

– Слушай, дед, ты знаешь, я сама мастерица ткать всякое такое при необходимости. Но сейчас не время для твоих штучек. Ты не находишь? Там, куда мы идем, мне даже представить боязно, что нас ожидает. Так что не валяй дурака, рассказывай все, как есть. Думаю, для этого сейчас настало самое время.