Чертоги Волка. Шепот богов. Книга вторая

Авдей слегка погрустнел, словно я оборвала его песню в самом начале, когда он только голос взял. Заговорил тихо, с легкой интонацией виноватости.

– Да как Айникки меня тогда застукала за подслушиванием, так и подвизался. Она тогда мне память мою немного приоткрыла. Мне враз стало понятно, чего это я всю жизнь маялся, искал ответы на разные вопросы и не находил. А не находил, потому что все ответы были во мне. В моих прошлых жизнях я всегда был служкой у Жрецов при Храмах. Провожал Посвященных до места их испытаний. Много, конечно, мне не открывали, но кое‑что я все же знал. Но когда вот его нашел на Плакучем, – он кивнул головой на Божедара, – начал еще что‑то вспоминать. А потом уж ко мне Корнил пришел и все объяснил, что и к чему. Ну это было уже после того, как Алекся пропал, а потом нашелся. Так что, дочка, не гневись, ничего от тебя я особо‑то и не скрывал. – Он посмотрел на меня прямо через пламя костра, словно бы прося прощения.

 

Я кивнула головой, мол, все понимаю, и задала ему следующий вопрос, который занимал меня необычайно.

– Скажи, а мой дед тоже… – Я попыталась подобрать слова, но у меня никак не выходило.

 

Авдей пришел мне на помощь.

– Ты хотела узнать, знал ли твой дед, кем на самом деле была твоя бабка Айникки? Конечно, знал. Он не был Посвященным, но знал и принимал все как должное. Он ведь тоже немало на своем веку повидал. Но память прошлых лет была закрыта для него. Сначала его это волновало, но затем он привык и просто принял это. Но всю свою жизнь был бабке твоей надежной опорой и подмогой.

 

Я мысленно с облегчением выдохнула, не отдавая себе в этом отчет. А вслух, не удержавшись, произнесла, больше для себя самой, чем для кого‑то еще:

– Ну слава тебе… Хоть один нормальный в нашей семье все же таки был…

 

Божедар, сидевший рядом со мной, сдержанно фыркнул.

– Хочешь сказать, что мы все тут ненормальные, так?

 

Я слегка оторопела от его вопроса. Уставилась на него в недоумении и заквакала, пытаясь оправдаться:

– Да я не это вовсе имела в виду! Я хотела сказать, что мой дед, пожалуй, единственный, кто от меня ничего не скрывал!

 

Произнеся это, я поняла, что и дед скрывал от меня тайну Айникки, моей бабки. Получалось… Ерунда всякая получалась! Что толку сейчас сидеть и сожалеть о том, чего нельзя изменить или исправить?! И только тут заметила, как Божедар вместе с дедом едва заметно улыбаются, глядя, как я пытаюсь, вроде как, оправдаться. Махнула сердито на них рукой и устроилась на одной из хвойных лежанок, свернувшись калачиком и накрывшись собственной курткой с головой. Уснуть сразу не получилось, и я еще некоторое время слышала, как дед Авдей неторопливо, тихим голосом рассказывал Божедару, для чего использовались дольмены нашими предками. Под тихое жужжание его голоса и потрескивание дров в костре я и заснула.

 

Запах дыма от костра щекотал мне ноздри, и, не сдержавшись, я громко чихнула. Володар, стоявший к нам спиной и лицом ко входу в Вороний дольмен, непроизвольно вздрогнул и, быстро обернувшись, укоризненно глянул на меня из‑под лохматых бровей. Божедар, стоявший со мной плечом к плечу и внимательно наблюдавший за пассами, которые производил руками Волхв перед темным провалом дольмена, улыбнулся и озорно подмигнул мне. Володар почему‑то всегда считал, что я являюсь каким‑то бунтарем, все стараюсь проверить на собственный зуб, не доверяя ничьим поучениям и водительствам. Отчасти это было верно, но только отчасти. Я действительно ничего и никогда не принимала на веру и всегда старалась докопаться до самой глубокой глубины, дойти до дальних далей, как любил говаривать сам Володар. Потупив глаза, я смиренно извинилась, что прервала Волхва посреди таинства.

– Прости, учитель… – едва слышно прошептала я.

 

Старец только фыркнул, уверенный, что это была одна из моих проказ. Не оглядываясь, он продолжил занятие, выводя руками замысловатые узоры в воздухе. Через несколько минут, закончив, он сделал шаг в сторону, повернулся к нам лицом и сделал приглашающий жест.

– Ну давай, Вереюшка, первая полезай… – и не без легкого ехидства добавил. – И не вини меня, коль вместо облегчения получишь головную боль.

 

Тяжело вздохнув, я глянула на Божедара. Тот ободряюще мне улыбнулся и едва пожал плечами. Мол, что поделаешь, с учителем не спорят. Я решительно шагнула к темному отверстию и, присев на корточки, полезла внутрь вперед ногами. А Володар продолжал нараспев говорить:

– Дольмены сии – есть суть наши здравницы. Которые расположены север‑юг, те для лечения тела. На север лаз – хвори из человека вытягивает, потому как энергия, которая через них проходит – есть энергия отрицания. А как боли из человека сей дольмен вытянет, то несут его соратники сразу же в дольмен, что выход имеет на юг. Там тело человека, уже лишенное недуга, новой энергией восполняется. – И чуть наклонившись к моей торчащей голове у самого входа, спросил. – Как чувствуешь себя, дщерь строптивая?

 

Я прислушалась к себе и ощутила, как все мышцы мои расслабляются, голова начинает кружиться, а глаза норовят закрыться. Спать захотелось с неимоверной силой. И заплетающимся языком я пробормотала:

– Спать хочу, отче… Сил нет бороться…

 

И тут же услышала, как строгим голосом Володар обращается к моему другу:

– Вытягивай ее немедля… Иначе и вовсе сил лишится.