Дайка Бедоносова. Или приключения геофизиков

– Я не понял, что за шум?! Когда я ем, я глух и нем, – прорычал Бугор и поднял ложку, выбирая жертвенный лоб.

– Едят тебя мухи, – облегченно выдохнул Заводной, забравшись наверх, и переключил скорость. – Теперь бы только оползней не было. Давай, Анюта.

Он чуть убавил газ и начал спускаться. Ездить медленно он не любил, особенно если под гору. Машина в его руках вела себя смирно, не юлила задом, не вырывалась из узды. Она чувствовала на себе хозяина и не брыкалась. И Заводной чувствовал ее, как самого себя. Будучи неуклюжим и толстым в миру, он становился грациозным и ловким за рулем, забывал про живот и одышку, которая одолевала его, как только он спускался на землю.

До трассы оставалось километров двадцать.

 

– Ну и что мы будем с этим делать? – спросил Командир.

Рыжий равнодушно пожал плечами. Ему уже ни до чего не было дела. Он устал, голову клонило к низу от выпитого вчера и от бессонной ночи. Даже эта куча грязи и камней, выскочившая неожиданно из‑за поворота, не надолго взбудоражила его.

Было уже совсем светло. Тяжелое серое небо опустилось до самой реки и плыло вместе с ней вниз по течению, оставляя на прибрежных кустах пушистые клочки. Сыро, серо и зябко – вот такое было утро.

Командир вышагивал с хмурым видом вдоль земляной кучи, возвышавшейся над дорогой в два его роста. Куча была перемешана с камнями и вырванными стволами деревьев.

Рыжий зевал, прислонившись плечом к дверце кабины. Шурик и Практикант тоже вылезли из будки. Они проснулись, когда машина начала резко тормозить. Вахтовку протащило по скользкой грязи, занесло к самому краю дороги и тряхнуло будкой о скалу. Стекла выдержали, не вылетели, но на корпусе образовалась небольшая вмятина.

– Застряли так застряли, – тихо негодовал Командир.

Ситуация была почти безвыходная. Запертые в ущелье без рации, они могли рассчитывать разве что на свои мускульные силы. Две лопаты и лом были в их распоряжении. Чтобы пробить нужную по ширине дыру, понадобится весь день. Потерянный день – это еще десяток вычеркнутых профилей, еще тридцать процентов утраченной информации. И самое главное, что даже обвинить в этом некого…

Ткач перестал вышагивать туда‑сюда и требовательно посмотрел на водителя. Тот выпрямился под этим взглядом, вытаращил красные глаза. Вины его ни в чем не было, но когда что‑то не ладится, ожидать от Командира следует разного. Может и по уху съездить. Бдительность терять нельзя‑а‑у‑эх – Рыжий не удержался и широко зевнул.

– Иди, рожу умой, – приказал Командир. – И заодно ведро воды принеси. Надо кое‑кого в чувство привести.

Сиплый с Митяней продолжали спать на полу в будке. Азиат широко раскинулся, шумно сопел, открыв рот, а старик уткнулся лицом в бочку и почти не подавал признаков жизни. Воздух в будке густо пропитался спиртными испарениями.

– Холодненькая, – удовлетворенно сказал Ткач, окунув пальцы в принесенное Рыжим ведро. – А теперь, Практикант, смотри и учись. Я преподам тебе на будущее несколько уроков молодого командира. Урок первый – не будь слишком жестоким с подчиненными, но и расслабляться не позволяй.

С этим словами он с размаха выплеснул внутрь будки всю воду.

– Сорок пять секунд подъём! – гаркнул Ткач.

Виталик вздрогнул от этого неожиданного крика. Шурик перекрестился.

Сиплый тотчас встрепенулся, сел на полу. Вода стекала по его лицу, капала с кончиков ушей и носа.

– Уже утро? – промямлил он, не открывая глаз.

Митяня продолжал лежать и не пошевелился ни одной частью тела.

– Практикант, принеси‑ка еще одно ведерко, – приказал Командир.

Виталик сбегал к реке. Окунув ведро в стремительный поток, он не выдержал, нервно хихикнул, оглянулся опасливо в сторону машины и снова сделал серьезное лицо.

– Командир, на меня не лей, я уже готов! – запричитал Сиплый и, сидя, стал отползать назад. – На старика плесни, на меня не надо. Команди!!!…

Шлейф воды ударился ему в лицо. Он закашлялся.

– Буди Митяню, – приказал Ткач. – Даю вам на потягусеньки пятнадцать минут. Потом повторю процедуру.

Пока эти двое приходили в себя, Шурику с Виталиком велено было заняться приготовлением завтрака. Виталик насобирал в округе влажного хвороста, его спрыснули бензином, и скоро едкий дым костра поплыл над рекой, смешиваясь с хлопьями тумана. Рыжий тем временем поднял для вида кабину и, пока Командир был занят воспитанием Митяни и азиата, задремал, наклонившись над двигателем.

– Эй, старик, – Сиплый потряс Митяню за плечо. – Старик, твою ж дивизию, просыпайся, а то Командир шкуру с нас спустит.

Митяня приоткрыл глаза и из‑под припущенных век посмотрел на Сиплого затуманенным взглядом.

– Ты кто? – спросил он.

– Дед Мороз, вам подарочки принес.

– Какой мороз?

– Вставай, старая калоша, сейчас Командир придет, тогда узнаешь!

– Я тебе покажу… калошу, – Митяня причмокнул губами, провел ладонью по лицу. – Почему все мокрое?

– Потому что вода сухой не бывает. Еще немного так полежишь, вообще раскиснешь. Командир злой, как твоя совесть.

– Осталось десять минут! – крикнул Ткач.

– Мы уже почти встали. Сейчас Митяня глазоньки протрет. Поднимайся, дед, не подводи нас под монастырь.

– Ты поприказывай мне, поприказывай, я тебе так…, – старик, кряхтя, стал выпутываться из брезента. – Почему я на полу спал?

– Пить меньше надо.

– На себя… посмотри…

Митяня попытался вспомнить последние минуты сознательной жизни вчерашнего вечера. В памяти остались только ветки кустов, царапающие лицо, и речная вода, которая ускользала между пальцев.

Ткач снова заглянул в будку. На его лбу отчетливо обозначилась поперечная морщина.

– Мы уже, Командир, – забеспокоился Сиплый, увидев эту морщину. – Уже готовы. Что делать надо?

– Копать. Берите лопаты и выходите.

Сиплый переглянулся со стариком.

– Чего? – шепотом спросил Митяня. – Чего он хочет?

– Могилу тебе рыть. Вот чего.

– Покаркай мне, балаболка нерусская.

– Вы скоро там!!!

– Уже, Командир. Уже. Сейчас лопату только… Дед, где наши лопаты?

Жмурясь от блеклого утреннего света и покряхтывая, они, наконец, вылезли наружу.