Давай станцуем в бессмертие
Глава 3
– Надо промыть рану! – твердила, бегая из комнаты в комнату, пытаясь вспомнить, куда засунула караваразову аптечку. Сначала схватилась за полотенце. Бросив его, вновь побежала в спальню. Уж что‑что, а паниковать я умела как в лучших драматических сериалах.
– Дженифер! – грозно окликнул Марэй, схватив меня на очередном круге. – Все нормально, мне просто нужно умыться.
– Но у тебя кровь! – сердце колотится, ноги не остановить, а разум вообще помахал ручкой и свалил в заоблачную даль.
– Там небольшая рана. Она прекрасно заживет сама, – проговорил он, улыбнувшись, а я просто плюхнулась на диван, пытаясь привести мысли в порядок.
То, что этот день не мог закончиться по‑другому, я уже поняла. И даже приняла, потому что, как известно, проблема не приходит одна, но чтобы в таких масштабах!
– Ты на меня уже не злишься? – осторожно прошептал Колл, когда Марэй скрылся в ванной.
– Гулять, убирать, кормить и таскать к ветеринару будешь сам! – заявила безапелляционно, уже чувствуя, что готова скатиться в истерику.
– Да раз плюнуть! Только надо им ошейники купить. Мне денег не хватило, – признался этот почуявший победу мышатник.
– Еще бы. Ты ведь наверняка на них все накопленное потратил… – ответила со вздохом, успокаиваясь. Какая‑то нереальная усталость легла на плечи. В такие дни обычно хочется, чтобы их просто не было, но уже следующим утром понимаешь: все проходит, и это пройдет. – Ладно, завтра перед школой заедем в зоомагазин, но учти, что карманные деньги ты не увидишь еще очень долго.
– А можно попросить еще и домик для них? Я видел там такие двухэтажные, мягкие… – зачастил мальчишка.
– Колл!
– Все‑все, понял. Ошейники – так ошейники.
Оказалось, что рана Марэя не так страшна, как мне показалось изначально – всего лишь лопнула губа, но рассказывать, что с ним случилось, мужчина отказался наотрез. Психанув, что все в этом доме такие самостоятельные, я гордо объявила время сна и демонстративно выключила свет. Пусть знают, кто в этом доме хозяйка!
Переодевшись в ванной, вернулась в гостиную, чтобы разложить диван. Слышала, как два этих заговорщика шепчутся на кухне, наверняка поедая борщ, но к ним не пошла. Обойдусь и без их подкупа, тем более что после таких приключений все равно ничего не полезет. А им еще все припомню. Вот точно припомню! Просто нужно поспать.
Постелив белье, достала свой любимый плед. Тот самый плед, за которым можно было скрыться от проблем или непогоды. Тот самый плед, к которому всегда прилагалась кружка горячего кофе и новая книга. Тот самый плед, из которого утром не хочется вылезать.
Я еще не спала, когда шебуршание на кухне закончилось. Просто лежала с закрытыми глазами и мечтала о том, что когда‑нибудь взлечу, свободно расправив крылья. Тогда все проблемы останутся за стеной…
Они крались. Крались, сшибая мою любимую напольную вазу, спотыкаясь о скинутые на пол тапки, – в общем, делали все, чтобы я их заметила. Причем, крались они именно в мою сторону.
– Вы собираетесь добить меня? – застонала, когда тушка Марэя пролезла мне за спину.
– Мы хотим тебя обнять, – пробурчал Колл, заваливаясь прямо передо мной. Еще и плед на себя потащил, бессовестный.
– А выглядит так, будто собираетесь захватить мой диван. – Обнимала брата, а Марэй обнимал меня. Так хорошо, так тепло – как настоящая семья.
Чуть не взвизгнула, когда по мне поползли мохнатые лапки, но вовремя опомнилась. Пышноглот юркнул ко мне на шею, да там и замер, обнимая своим хвостом. Знает звереныш, кто его спонсировать будет. Эх, лишь бы не придушил ночью.
– Добрых снов, – прошептала в тишину комнаты и совсем не поняла, как провалилась прямиком в мечту.
Я видела солнце. Там, наверху, где небо играло голубыми красками, а облака не появлялись совсем. Я чувствовала ветер. Тот самый ветер, который врывается прямиком в душу, оставаясь щекоткой где‑то в груди. Я летела. Летела, расправив крылья, жадно впитывая новые ощущения. Улицы, стальные великаны, скурейты – они оставались где‑то там, в самом низу, выглядя совсем крошечными, в то время как я была огромной огненной птицей. Я дышала свободой. Я стремилась туда – вслед за ветром, где больше никогда не будет стен. И я пела песню. Ту самую песню, знаменующую бессмертие, потому что все мы живы, пока в сердцах наших бьется магия.
* * *
Утро выдалось… Ну каким может быть утро, когда будильник по какой‑то причине оказался закопан под подушками, а на тебе разместились все, кто только мог? Правильно, быстрым и нервным!
– Марэй, бегом гулять с… А кстати, как их зовут?
– Пиф и Паф! – прокричал из кухни детеныш, не жуя проглатывая сэндвичи.
– Оригинально. – Вот даже спорить не стала, натягивая ветровку.
– Да почему я? – возмутился мужчина, выглядывая из ванной с зубной щеткой во рту.
– А ты хочешь вместо Колла собирать его рюкзак?
– Нет.
– Тогда вопрос решен. И быстро‑быстро‑быстро!
В скурейте мы летели по третьему уровню. Пришлось разориться, потому что по второму образовалась пробка не меньше чем на полчаса, а таким временем мы пожертвовать не могли. Колл на заднем сиденье развлекался с Пиф‑Пафом, Марэй ругался на тех, кто, по его мнению, купил права, а я смотрела в окно.
Я любила наш город, каким бы шумным он ни был. Каждое место здесь было памятным – мне есть о чем вспомнить и улыбнуться. Поющие фонтаны, под чью музыку я впервые станцевала перед публикой. Белектовое озеро с его метровой глубиной, где все лето купаются дети. Я в нем тоже плавала в свое время. Много таких мест. Особенно вот этот памятник. Мы познакомились с Марэем в день его открытия. Я выступала вместе со своими ученицами, а он со своей труппой.
Это первый прижизненный памятник, который установили на одной из площадей Аркоры. И ведь было за что. С него на этот город смотрела улыбчивая женщина в окружении пятерых детей. Карто[1] Ули Гринь – мать‑героиня, знаменитая тем, что яро борется за права детей – и иллитов, и людей, и фениксов, выбивая для них у власти все новые блага.
[1] Карто – уважительное обращение к иллиту.
