Депортация из Рая
Глава 2. Художник клуба работников торговли имени Первой Пятилетки.
Если мы зададимся досужим вопросом, каким должно быть живописное произведение, пусть не гениальное, но на то претендующее, чтобы считаться меж людьми, к искусству неравнодушными, хотя‑бы шедевром, то ответ будет таким: подобная картина должна удовлетворять, по крайней мере, нескольким азбучным критериям. Назовём главные, не понаслышке знакомые любому профессионалу кисти, карандаша и стирательной резинки. Безусловно, это грамотно выстроенная композиция и точно найденное художником место зрительного центра, поэтому так важна правильно как выбранная точка зрения, так и высота линии горизонта, напрямую связанная с тем, куда художник поместил своего зрителя. Помимо того, для верного восприятия живописного полотна немаловажно равновесие различных частей его и та ритмика, с которой выстроено изображение. Кроме сказанного, следует упомянуть характер освещения, желательное разнообразие форм, общую красочность картины, как вытекающую из того верно выбранную художником колористическую гамму и общую цветовую целостность. Отметим такие немаловажные характеристики картины, как верно угаданный размер, так и точно выбранное пропорциональное соотношение высоты и ширины живописного изображения. Или мы что‑то упустили?
Ну, конечно, сюжет! Истинные ценители и знатоки живописи в этом случае подскажут, что помимо перечисленного, именно сюжет – немаловажная составляющая любого, а не только живописного произведения. И будут совершенно правы! Сюжет полотна, что сейчас мерно перемещалось вдоль псевдоклассического фасада Клуба работников торговли имени Первой Пятилетки, был не слишком замысловат и легко узнаваем. Человек с телом культуриста, изображённый на холсте, был облачён в чёрное трико и в полумаску, квадратная челюсть подчёркивала его мужественность, не то острые уши, не то дьявольские рожки забавно торчали у него на макушке. Из‑за его массивного плеча атлета выглядывал ещё один персонаж, с болезненно бледным лицом и непропорционально большим смеющимся ртом. Томная блондинка не без кокетства смотрела на человека‑летучую мышь, а малоприятная личность, похожая на пингвина, косилась на ту вожделеющим взором. Исходя из современного посыла, что предметом подлинного искусства может быть любой объект, только названный художественным, не будем слишком придирчивы к увиденному. Отдадим должное: киноафиша, не смотря на её кажущуюся утилитарность и вероятную недолговечность, была подлинным произведением искусства: холодная гамма красок, сочно прописанный колорит, убедительная и не лишённая изящества композиция, уверенный мазок профессионала и стильный шрифт – да любой эксперт по живописи, пусть и поморщившись, всё равно признал бы её несомненные достоинства.
«Очередное возвращение Бэтмена» – гласила надпись на шедевре. Молодой человек лет под тридцать, что нёс полотно первым, скорее всего, и являлся его творцом, на то весьма явно указывало унылое выражение лица и мятый халат, весь перепачканный красками. Он был высок ростом, правильные черты лица несколько портил длинный нос, его изрядно отросшие и светлые волосы были кокетливо собраны в хвостик. Вторым, пусть и косвенным обстоятельством, подтверждающим несомненное его авторство, являлся его напарник, нёсший полотно сзади, из‑за того, что признать в нем человека, принадлежащего к сфере искусства, было проблемно: его походку сложно было назвать твёрдой, внешность – артистической, а физиономию – трезвой.
Как можно забыть: имя автора! Никакая картина, пусть самая превосходная, не будет считаться таковой, если не подписана прославленным именем, хорошо известным не только около‑художественным критикам, но и широкой публике, не чуждой изящному. Без этого наиважнейшего условия все потуги художника, будь он четырежды гениальней Рафаэля, пропадут втуне и ни один музей его творений приобретать не станет. Ежемесячный оклад и никаких квартальных премий – такова участь современного гения!
Увы, любого художника, пусть самого талантливого, могут преследовать неудачи, даже в мелочах: законченная афиша не желала вставляться на предназначенное для неё место – в уличный подрамник, сваренный из металлических уголков. Этому казусу имелось простое объяснение – недавно натянутый на старую раму холст оказался грубее и толще прежнего. Начавшийся моросить дождь уже намочил низ полотна, строка со временем сеансов предательски поплыла вертикальными подтёками.
– Пахомыч, молоток подай!
Напарник художника извлёк молоток из петли комбинезона, однако решил проявить самостоятельность:
– Лучше я сам!
Если бы отечественная ругань могла материализоваться и имела те же единицы измерения, что и сила звука, то рядом с Мариинским театром вместо клуба работников торговли в мгновение ока вырос‑бы остеклённый небоскрёб высотой в сто двадцать децибел – Пахомыч с размаху угодил молотком себе по пальцам. Не все учреждения культуры ассоциируются с банно‑прачечными комбинатами, однако псевдоантичное здание Клуба работников торговли имени Первой Пятилетки под напором многоэтажного мата пока‑что устояло и не обратилось в руины. Случайный прохожий как человек, наверняка не чуждый прекрасного и явно понимающий толк в живописи, что наблюдал за выносом и монтажом живописного произведения, решил вмешаться.
– Бог в помощь! – прозвучал чей‑то хрипловатый голос: обернуться и рассмотреть его источник у автора полотна возможности не было. – Давай пособлю.
Упрямый подрамник с трудом вошёл в верхние пазы, однако в нижние вставляться не желал.
– Немного выше, – теперь голос прозвучал над самым ухом, утратив при этом большую часть первоначальной язвительности. – Монтировка есть?
– Я сам, придержи лучше вот здесь, – раму с холстом заклинило в верхних креплениях и вставать на место та не желала. – Пахомыч, кончай материться, лучше молоток подай.
Несколько точных ударов – и наконец, живописный шедевр занял соответствующее ему место.
– Сколько не болела, а померла, – произнёс нежданный помощник. – Привет, Дюдя!
Афиша встала на место и у её автора появилась возможность внимательней рассмотреть своего спасителя, в бородатом лице которого угадывалось что‑то знакомое.
– Влад, Бородин?
Вам встречались люди, чья внешность является полной противоположностью вашей собственной? Если вы высоки ростом, то ваше vis‑a‑vis[1] будет росточка маленького, антагонистом худого будет человек полный, курносому будет оппонировать горбоносый, а блондину противостоять брюнет. Если поставить таких людей рядом, то два старинных приятеля, случайно встретившиеся у ныне несуществующего здания клуба, в точности этому правилу соответствовали: давно замечено, что такие люди или делаются недругами, испытывая друг к другу беспричинную антипатию, либо по жизни друг друга дополняют, становясь друзьями не‑разлей‑вода.
Из сказанного следует, что Влад был невысокого роста, имел склонность к полноте и вздёрнутый нос, коротко стриженные тёмные волосы и отдающую лёгкой ржавчиной бороду. Одет он был в армейская куртку поверх футболки с линялой надписью «Pink Floyd», а сандалии на босу ногу были явно не по погоде.
[1] Визави (фр.) – напротив, лицом к лицу, оппонент.
