Десять свиданий с недотрогой, или Сам напросился!
Стася о чём‑то весело болтала с подругами, оставшись в раздевалке. И снова в душе всколыхнулась зависть. Почему я не могу просто быть как все?.. стараюсь ведь. Но меня тошнит всякий раз, когда пытаюсь сделать над собой усилие и влиться в коллектив. Несколько раз уже позорно выворачивало желудок на изнанку на глазах у всех, приходилось лгать, оправдываться. А потом непременно накатывало чувство опустошённости. Никчёмности. Ненужности. Лучше уж пусть думают, что я ненормальная и шепчутся за спиной…
Может, правда, заполнить анкету в этом Клубе местной романтики? Что я теряю? Схожу на встречу, не понравится – уйду. Вдруг, пообщавшись с человеком, я перестану воспринимать его как источник заразы?
После пары группа поспешила в университетскую кафешку, а я осталась сидеть на диванчике перед аудиторией, в которой проходила история театра. Достала из рюкзака книжную новику, открыла в месте, на котором остановилась и погрузилась в чтение. Мимо проходили редкие студенты, никто не обращал на меня внимания, а тут… я просто ощутила, что рядом кто‑то сел.
Медленно опустила книгу и буквально задохнулась негодованием.
«Соколов…» – выдохнула мысленно. Парень невозмутимо грыз сочное зелёное яблоко, взглянул на меня, подмигнув, и снова отвернулся.
«Других мест не нашлось?» – подумала раздражённо, но я не собиралась вступать с этим наглым мажором в конфронтацию. Ему только повод дай. Стоит мне произнести хоть слово…
Взяла рюкзак, книгу под мышку и поднялась, собираясь молча уйти.
– Да, ладно, оставайся, – запястья обхватили сильные пальцы. Мгновенно оцепенела, удивлённо взирая на клешню, схватившую меня, – я всего лишь мимо проходил. – Произнёс мажор, не замечая моего состояния. – Это тебе, полезно. Кушай, не обляпайся, – парень достал из своего рюкзака целое яблоко, потёр его о свой стильный джемпер тонкой вязки и протянул мне.
Я так и застыла с яблоком в одной руке и с книгой в другой, наблюдая за удаляющейся спиной Соколова. Естественно за ним тут же увязались хихикающие девчонки, подбежал его друг и закинул руку на плечо, а я…
А я смотрела на зелёное яблоко на ладони и не могла понять, почему не испытываю отвращения…
Глава вторая
В последнее время Соколов стал подозрительно часто попадать в поле моего зрения. Слишком часто. У нас разные факультеты, соседние корпуса и лишь два раза в неделю общие лекции по философии и социологии, так почему мы видимся по несколько раз на дню? Что за цыганские фокусы?
Я стала невольно обращать на парня внимание. Не хотела ведь. И это до глубины души злило. Кто он такой, чтобы врываться в мою размеренную мизофобную жизнь? Сын ректора престижного ВУЗа? Красавчик? Сердцеед? И что? Ко мне это не имеет никакого отношения, меня не волнует ни его социальный статус, ни его харизматичная, как с обложки глянцевого журнала, внешность. Хотя… нет, приятно посмотреть на красивого мужественного парня с отличной спортивной фигурой, но это не значит, что я буду счастлива оказаться с ним в одной кровати.
Почему по щелчку пальцев нельзя вернуть те времена, когда мы даже не знали о существовании друг друга? Целых два с половиной года…
Нет, я его, конечно, знала. Трудно не знать о сыне ректора, имя которого у всех на слуху. Но я просто не заостряла на парне внимания. Ну Соколов и Соколов. Активист. Спортсмен, со всеми приветлив и дружелюбен. Он как Чип и Дейл, только один, всегда спешит на помощь. А по мне пустышка. И у меня не было особых оснований, чтобы так думать о человеке, да и я не судья, чтобы судить.
Но только вот очаровательная улыбка на чутко очерченных губах казалась фальшивой…
Толкнула двери зала, спустилась по проходу к сцене и кивнула собравшимся. Ольга Андреевна суетилась, пытаясь наладить творческий процесс, но, судя по всему, наша группа была не готова к репетиции.
На всякий случай встала поближе к копающейся в телефоне Стасе. С ней спокойнее.
– Ну это нечестно! Почему я снова должна открывать рот, а эта курица‑Волгина петь? – с жаром воскликнула Савченко. Приоткрытые полные губы подрагивали, щёки раскраснелись, трепетали пушистые ресницы…
Я даже восхитилась. Что ни говори, а играла натуральная блондинка: как в цвете волос, так и… в общем, неважно. Играла девушка правдоподобно. Не только на сцене.
– Потому что ты только мордахой вышла, – гоготнул Соболев – дурашка‑неваляшка, так мы звали парня за глаза, и едва не свалился со стула, на спинку которого взгромоздился. – Голосок твой слишком тонок, ты, Савченко, не пищи, ты нам Волгину поищи, – снова заржал этот псих и всё же грохнулся вместе со стулом.
Никто не поспешил неваляшке на помощь.
Блондинка скривила недовольную мину и жестом показала всё, что о парне думает. Да, у нашей группы очень «тёплые» взаимоотношения.
– Да хватит уже собачиться, – застонал Лёшка, запуская длинные пальцы в рыжие лохмы. Довели, бедолагу, уже шевелюру на себе рвёт.
– А что ты хотела, Юля?! – искренне удивилась преподавательница, подойдя к блондинке. – Уже третий год на сольном вокале Анна Юрьевна бьётся с тобой. И где результат? Ты как пищала, так и пищишь.
– Да разве я виновата?! – взвилась Савченко, тряхнув копной шикарных, чего уж говорить, волос. Мои тоже натуральные, а зависть всё равно берёт. Это же надо такие густые и шелковистые иметь… – Вы же знаете, как я стараюсь, но снова я только рот открываю.
Поднявшийся с пола Соболев демонстративно прочистил ухо. Девчонки благоразумно помалкивали. С Савченко лучше не ссориться: она может и хорошая актриса, а вот как человек г… так себе, с гнильцой. Подставить может, обвинить незаслуженно, случайно пихнуть со сцены, испортить сценический костюм, для неё это пустяк. И не стоит пытаться воззвать к совести, её просто нет.
Савченко с первого курса во всеуслышание объявила, что станет всемирно‑известной звездой, на которую будут молиться лучшие режиссёры Голливуда и с того дня упорно пёрла напролом к своей цели. Боже упаси встать у неё на пути. Размажет.
– Может, поищешь допы по вокалу? – поинтересовалась флегматично я, подняв на блондинку равнодушный взгляд. Мне бы молчать, но… сколько можно терпеть незаслуженные претензии в свой адрес?
– А недотрога права, – оскалился Соболев, ловко запрыгивая на сцену.
Просто поразительно насколько точно Соколов назвал моё негласное прозвище, хотя не знал о нём. Наверное, и правда, недотрога…
– А чего сама не играешь, раз такая умная? – вступилась Ирка Шурыгина, отрывая холодный надменный взгляд от сценария.
Я решила не отвечать. Собака лает, караван, как известно, идёт. Пускай тявкает.
– Девочки… – устало вздохнула преподавательница, потирая переносицу под оправой очков. – Роли уже определены, дата назначена… Мы ставим мюзикл по русским народным сказкам, а это непросто. Соберитесь.
– Я хочу петь сама, – упрямо поджимая губы, обиженно прошипела Савченко.
