Девилз-Крик
– Прости. – Она прижала ладони к его щекам и поцеловала в лоб. – Я ценю твою заботу, правда. Но я знаю, что делаю. Ты забыл, что я выросла здесь. Я помню, каково расти в этой дыре, без радиостанции, транслирующей рок. Видел последние данные о нашей аудитории? Эти цифры не лгут.
Он откинулся на спинку кресла и обиженно скрестил руки. «Попался», – подумала Стефани. С цифрами Райан спорить не мог. Они достигали своей целевой аудитории. Работа изнуряла, и с момента открытия год назад Стефани провела в студии больше часов, чем у себя в квартире, но спрос был. После нескольких лет работы в безвестности на более крупных региональных радиостанциях она насытилась кантри‑музыкой настолько, что предпочла бы пройти пытку водой, чем слушать ее снова.
Поэтому она сделала то же, что и любой другой американский предприниматель: отложила сбережения, провела подготовительную работу, написала бизнес‑план и получила ссуду. Несколько месяцев спустя она закатила стройку на небольшом участке земли на северной стороне Гордон‑Хилла, и на свет появилась Z105.1 fm.
Эти цифры тоже не лгали. Стауфорду в его рационе нужно было еще что‑нибудь, кроме кантри и госпела. Что‑то острое, что могло бы найти отклик у городской молодежи, терзаемой неуверенностью в будущем, и Стефани знала ответ. Она прекрасно помнила, каково это – расти в южной глуши. Искать что‑то свое, а находить лишь творчество предков, недосягаемое и на многие годы оторванное от жизни.
Стауфордская молодежь услышала ее послание: быть другим – это нормально. Старшие поколения города не соглашались, им не нравилось то, как станция привлекает к себе внимание. Стефани взглянула на растущую гору скомканных писем с жалобами рядом с мусорной корзиной. Червь сомнения медленно подтачивал ее решимость, подбираясь все ближе к сердцу. Может, Райан прав? Может, стоит отнестись ко всему серьезно?
В голове зазвучал голос бабушки Мэгги. «Помнишь, что случилось с Джини? Помнишь все те кресты, которые они жгли у нее во дворе? Она больше не могла ходить в городе по магазинам, ей приходилось ездить за покупками в Лэндон, чтобы избежать косых взглядов».
По плечам Стефани поползли мурашки. Бедная Джини, уже две недели, как ее не стало. Стефани надеялась, что где бы Джини ни находилась, она, наконец, обрела покой. Ее мысли обратились к внуку Джини, Джеку. Они потеряли связь после колледжа, когда он переехал в Новую Англию. Хотя она по‑прежнему следила за ним в Интернете. Репродукция его самой известной работы, «Полуночное Крещение», висела над унитазом в ее ванной комнате. Однажды Райан спросил ее, почему она повесила ее именно туда, и она ответила, что это отличное жанровое произведение.
На картине был изображен безликий мужчина, крестящий в кровавом озере группу детей с завязанными глазами, в то время как за происходящим с берега наблюдала группа мастурбирующих прихожан. Над ними висела желтоватая луна, с кратерами, похожими на немигающие глаза. Большинство гостей относились к картине с отвращением, некоторые – с восхищением, и все хотели знать, какого черта Стефани повесила ее у себя дома.
«Потому что ее нарисовал мой брат», – говорила она им. На этом разговор заканчивался. Иначе, чтобы продолжить его, ей потребовалось бы такое количество алкоголя, с которым она никогда б не справилась. К тому же, в последнее время она старалась не ворошить прошлое.
– Стеф?
– Хм?
Райан, улыбаясь, покачал головой.
– Ты не слышала ни слова из того, что я сказал, так ведь?
– Так, – ответила она. – Я была за миллион миль отсюда.
– Угу, – сказал он. – Я сказал, что закончу здесь, если хочешь уйти.
– Уверен?
– Да, – ответил Райан. – Ты работала десять дней подряд без перерыва. У нас столько предзаписанного материала, что хватит на месяц, если потребуется. Возьми отгул.
Улыбаясь, Стефани поднялась с кожаного дивана и схватила сумочку. Изнутри раздался звонок телефона. Проверив экран блокировки, она увидела СМС‑сообщение от ее старого друга, Чака.
– Легок на помине, – пробормотала она.
Райан отвел глаза от микшерного пульта.
– Что такое? Ты еще здесь?
– Нет, – рассеянно ответила она. – Уже ухожу.
Прошло еще пять минут, когда она наконец покинула студию.
2
Визжа шинами и разбрасывая камни из‑под колес, ржавый желтый пикап повернул на Девилз‑Крик‑роуд. Вэйлон украдкой взглянул на партнера, когда они миновали дорожный указатель. Зик крепко спал, с его нижней губы свисала тонкая струйка слюны.
«Отлично, – подумал Вэйлон. – Мне меньше всего надо, чтобы ты навалил в штаны, когда увидел, куда мы едем».
Как и все в Стауфорде, он слышал истории о своем друге. Да и кто не слышал? Каждый, кто вырос в этом городе, знал о таинственных событиях в Девилз‑Крик и о «Стауфордской шестерке», которую спасли от обитавшего там культа смерти. В детстве он слышал, что те дети вернулись, неся какую‑то отметину. «Дурной знак», – говорили некоторые. «Проклятье», – говорил его дед.
Вэйлону было плевать на слухи. Он хотел лишь добыть то, что пообещал начальнику полиции Беллу, а Девилз‑Крик был самым подходящим для этого дела местом. Однажды он приезжал сюда, еще подростком, поспорив со старшим братом, Уэйном. Изолированное, тихое место находилось вдали от цивилизации, и в 80‑е там случилось что‑то нехорошее. Черт, неужели все плохое случалось в 80‑е?
Стауфордские родители рассказывали своим детям страшные истории про Девилз‑Крик, чтобы те не ходили в лес. Вэйлон знал примерно столько же, сколько и все остальные: старая церковь, черная магия, части изувеченных собачьих тел, свисающие с деревьев. Последняя услышанная им история была про то, как соседний ручей Дог‑Слотер‑Крик[1] получил свое название, хотя он не был уверен в ее правдивости. Соответствовали ли эти слухи действительности или нет, Вэйлон рассчитывал, что эта легенда предоставит им уединение, необходимое для выполнения работы.
Однажды он попытался напоить Зика и разговорить, но едва упомянул про это место, как его друг будто язык проглотил. Впал в ступор и не разговаривал с Вэйлоном неделю. Наконец, придя в себя, Зик сказал лишь, что никогда не хотел бы возвращаться туда. «Это как кошмар, от которого я не могу проснуться, – сказал Зик. – Огромная клятая туча, висящая над головой всю мою сраную жизнь».
«Извини, братан. Ты будешь благодарить меня, когда Оззи положит тебе в руку пачку „двадцаток“».
[1] Ручей резаных собак (англ.).
