Девилз-Крик

Они называли его сына хитрожопым чудилой. По крайней мере, так сказал ему Ронни Корд по телефону через пять минут после того, как ему позвонили из школы. Корд говорил и другие вещи, но Бобби не стал его слушать. Когда раздался звонок, он планировал свою воскресную проповедь; после этого ему пришлось подумать о найме адвоката. Все из‑за Райли. Всегда из‑за Райли.

Что он мог сделать как родитель? Они почти не разговаривали друг с другом, а если и разговаривали, то обычно это было одно‑два предложения и какие‑нибудь банальности. И когда он уже решил, что понимает сына, мальчишка пошел и сделал что‑то, что удивило его и пошатнуло существующее положение вещей. Сначала та ужасная злая музыка, потом черная одежда, лак для ногтей, дерзости и отчужденность. Большую часть свободного времени он проводил в телефоне или за компьютером. Его оценки все еще были хорошими, слава богу, но Бобби сомневался, что это надолго.

Несмотря на свой новый образ, Райли продолжал заниматься в молодежной группе Первой баптистской церкви, чему Бобби был бесконечно рад. Он не совсем понимал почему, учитывая новую склонность сына бунтовать против всего, что Бобби хотел для него. Но кто он такой, чтобы подвергать сомнению божественное провидение? Пути Господни неисповедимы.

Бобби хотел верить, что для сегодняшнего сыновнего поступка была веская причина, но ему было трудно ее найти. В любом случае должно последовать какое‑то наказание. Можно посадить мальчика под домашний арест, но Бобби не мог не пустить сына в поход, запланированный Молодежной группой на выходные. Он боялся, что, запретив сыну заниматься делом, к которому у того еще остался интерес, вызовет у него еще большую обиду.

Бобби вздохнул и уставился на крест, висящий на стене. «Господь, помоги мне найти компромисс в ситуации с сыном. Боюсь, что я потерял моего маленького мальчика. Если б только Джанет все еще была со мной…»

Райли громко рыгнул, выйдя из комнаты. С отвращением поджав губы, Бобби хотел было выругать мальчишку, но проявил сдержанность перед своим спасителем. Вместо этого он отвернулся от креста, пробормотал «Аминь» себе под нос и шагнул к сыну. На Райли были ужасные рваные джинсы, которые Бобби терпеть не мог («В них ты выглядишь босяком, не способным позволить себе приличную одежду»), черная футболка с изображением стауфордских парней, погибших при пожаре на западе («Упокой, Господь, их души, аминь»), ногти накрашены свежим черным лаком.

Когда Бобби был молодым, подобных называли «готами». Бог знает, как их сейчас называют. И, несмотря на все его усилия, сын стал таким будто в одночасье.

– Сынок?

Райли повернулся к нему, тут же смутившись от звука отцовского голоса. У Бобби подскочило давление, но он сдержал волну гнева, напомнив себе, что он – служитель Господа. Сладкий голос Джанет зазвенел у него в голове. Медом ты поймаешь больше мух, чем уксусом, дорогой.

Он прочистил горло.

– Послушай, знаю, сейчас ты не хочешь со мной разговаривать, но мне нужно понять причину твоего поступка.

Райли отступил назад, прислонившись к дверному косяку своей комнаты. Бобби знал этот маневр. Одно неверное слово, и его сын спрячется за дверь, закроется от него, а при необходимости – от всего мира. Господи, дай мне терпения и понимания…

– Насилие – это не выход, – продолжил Бобби, – каким бы правильным ни показалось тогда твое решение. Уверен, ты думаешь, что Джимми Корд заслужил это. – Он фыркнул, сдерживая смешок. – Учитывая то, что мне известно про его папашу, я ни капли не сомневаюсь, что сынок Ронни сделал что‑то, заслуживающее этого. Но я хочу сказать, что ты не вправе судить кого‑либо. Это…

Райли закатил глаза.

– Это право Господа, да, я знаю, пап. Теперь могу я идти? Скоро здесь должен быть Бен. Не хочу опаздывать.

– Подожди минутку, Райли. – Он положил руку на плечо сына и крепко сжал. – Твой поступок не останется без последствий. Так уж устроен мир. – Райли ощетинился на это высказывание. – Расслабься, я не собираюсь оставлять тебя без похода. Но нам придется придумать подходящее наказание.

– Хорошо, – сказал Райли. – Я переживу.

– Отлично, – улыбнулся Бобби. – Хочу, чтобы ты знал, что можешь поговорить со мной, сынок. Знаю, мы не во всем сходимся во мнении, и знаю, что не всегда даю тебе ответы, которые ты хочешь услышать, но я все равно буду тебя слушать.

– Пап, – сказал Райли, повторяя его жест и кладя ему руку на плечо. Ухмыльнувшись, мальчик посмотрел на него. Бобби хорошо знал этот взгляд и понимал, что его ждет. – Знаю. И если честно, ублюдок заслужил это.

Бобби шлепнул сына по губам, да так, что у того пошла кровь. Звук удара заставил их обоих вздрогнуть. Бобби отпрянул, ошеломленный своей реакцией. Однако Райли вытер рот и посмотрел на красную капельку на кончике пальца. Сморгнув слезы, он поджал губу, как раньше делала Джанет, когда сердилась.

– Я думал, что насилие – это не выход?

На ватных ногах и с разбитым сердцем Бобби Тейт вышел обратно в коридор. Он хотел извиниться, попросить у сына прощения, но огонь, бушующий глубоко внутри него, подсказывал не делать этого. «Ты заслужил это, маленький дерзкий говнюк».

Игнорируя это пламя, он протянул руку, чтобы утешить сына.

– Райли, я не… послушай, мне очень жаль. Я не должен был этого делать.

Но Райли не слушал его. Повесил рюкзак на плечо, выключил свет в своей спальне и, не сказав ни слова, побрел по коридору к лестнице. Бобби посмотрел ему вслед. Когда сын скрылся из вида, он тяжело вздохнул, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Посмотрел на крест, висящий на стене, ища утешения у своего Спасителя, но у Иисуса были дела поважнее.

 

4

 

Райли снял рюкзак с плеча и бросил на ступеньки крыльца, посасывая рану на губе и очень надеясь, что не будет припухлости или синяка. Меньше всего ему было нужно, чтобы другие дети смеялись над ним все выходные, тем более что там должна быть Рэйчел Мэтьюз. Опять же, в старой поговорке про девчонок, которым нравятся шрамы, наверное, была доля правды. Он сел на ступеньки крыльца и принялся просматривать сообщения на телефоне.

Десять минут назад Бен написал ему: «Уже едем!». Сам он в это время собирался в дорогу, опасаясь попасться отцу на глаза. Их конфронтация была неизбежна, хотя все прошло не так, как он ожидал. Райли не думал, что отец когда‑нибудь ударит его, но теперь, когда у него пульсировала от боли губа, не то чтобы удивлялся этому.

Все эти воскресные проповеди были пустым сотрясанием воздуха. Действия отца доказали то, что Райли всегда знал в глубине души.

И все же боль, которую он чувствовал, проникала глубже, за пределы опухшей губы. Она ранила его гордость, его сердце, и когда Райли оторвался от телефона, то обнаружил, что окружающий мир будто затуманен. Он сморгнул слезы, вытер их рукавом и шмыгнул носом, подавив нарастающее желание расплакаться. В октябре этого года будет три года, как не стало Джанет Тейт, и с каждым днем ее отсутствия Райан чувствовал себя все более одиноким, все больше похожим на чужака в собственном доме.