Девилз-Крик

– Спокойно, тигр. Ты не так все понял. И да, собственно говоря, ты ее знаешь.

– Действительно?

– Ага.

Джек улыбнулся.

– Ясно. Пока буду пребывать в напряженном ожидании. А что насчет другого владельца?

Чак просиял.

– Он прямо перед тобой.

Молодая энергичная официантка подошла к их столику.

– Здравствуйте, мистер Типтри. Сегодня вам как обычно?

– Конечно, Дарла.

После того как они заказали напитки, Джек откинулся на спинку стула и рассмеялся:

– Никогда бы не подумал, что ты предприниматель.

Чак пожал плечами.

– Каждый делает то, что может. Кстати, еда и напитки за счет заведения.

– Премного благодарен, – сказал Джек. – И давно ты владеешь этим местом?

– Уже несколько лет. Купил его у Здоровяка Рона Тасвелла, когда тот вышел на пенсию.

Хотя ресторан казался хорошим дополнением к городу, Джек почувствовал легкую грусть, узнав, что универмаг «Ронс» больше не работает. Раньше Бабуля Джини каждый август и январь возила его туда покупать одежду для школы. Он вспомнил, что у Большого Рона всегда была пригоршня соленых крендельков, и когда он говорил, изо рта у него во все стороны летели крошки. Если отбросить ностальгию, Джек не знал, что его больше удивило: то, что Здоровяк Рон Тасвелл не передал семейный бизнес своим сыновьям или то, что Чак Типтри стал владельцем ресторана.

– Примерно через год после того, как я купил его, нашел партнера, который помог руководить ремонтом. Мы открылись полтора года назад и с тех пор стабильно развиваемся. Тем более что местная общественность проголосовала за разрешение продажи спиртных напитков.

После того как Дарла принесла им напитки – «грязный мартини» для Чака и пиво для Джека – Чак придвинул Джеку листок бумаги.

– Вот номер подрядчика, о котором я говорил тебе ранее. Скажи, что ты от меня. Должен сделать тебе хорошую скидку за замену окон.

Джек взял записку и положил в карман.

– Спасибо, мужик. Мне удалось оттереть краску с облицовки и закрыть окна полиэтиленом, но не более того.

– Да, я так и думал. – Чак сделал глоток мартини. – Честно говоря, я немного удивился, когда ты позвонил. Мне показалось, что ты был расстроен. Все в порядке?

Джек провел кончиком большого пальца по горлышку бутылки, вспоминая мужчин в простынях возле бабушкиного дома. Это были воспоминания? Или полузабытые сны, искаженные течением времени, превращенные в тень, напоминающую реальность? Он не мог сказать. С той ночи прошло столько лет, за которые он совершенно забыл эту сцену. И ему уже казалось, что граница между сном и бодрствованием стерлась.

Ему хотелось верить, что это был сон ребенка с чрезмерно активным воображением, хотя в глубине души подозревал, что это не так. Детали были слишком яркими, воспоминания – слишком реальными.

– Джек? – Чак забарабанил пальцами по столу. – Ты со мной, дружище?

– Да, – ответил Джек, выходя из задумчивости. – Извини. Я был в другом месте.

– Я заметил. Спрошу еще раз: все в порядке?

Джек сделал глоток пива.

– Да, я в порядке. Тяжелый был день. Ты же знаешь, каково это. Долгая поездка, эмоционально истощающая процедура утверждения завещания, все, как обычно.

– Выпьем же за это, – сказал Чак, поднимая бокал. Они чокнулись и рассмеялись, но эта веселость не помогла погасить разгорающийся в Джеке страх. Страх, что ему рано или поздно придется вернуться в дом своей бабушки и перебрать ее вещи. От одной только мысли об этом он чувствовал себя упырем, грабящим могилы.

– Подожди, – сказал Чак, поднимаясь на ноги. – Привет, Стеф. Мы здесь.

Джек поднял глаза и увидел, что к их столику неспешно приближается знакомая кудрявая брюнетка. У нее были татуировки на обеих руках, пирсинг в бровях и носу, а губы накрашены помадой сливового цвета. Он узнал ее по рекламному щиту, который заметил по дороге в город. Они встретились глазами и смотрели друг на друга какое‑то время, пока их не осенило. Он узнал ту ухмылку.

– Ни хрена себе, – пробормотал он. – Стефани? Это действительно ты?

– Привет, незнакомец. Обними меня.

Воссоединившиеся братья и сестры принялись вспоминать за едой и напитками события последних двадцати лет. Чак потчевал их рассказами о своей вакханалии в юридической школе, когда он сдал экзамен на адвоката штата со второй попытки, поскольку в первый раз пришел со страшного похмелья. У него было много подруг и ни одной жены, и этой статистикой он, похоже, гордился.

Стефани рассказывала про годы после колледжа, как изучала тележурналистику и мечтала открыть собственную радиостанцию. Казалось, у обоих дела идут неплохо, и Джек обратил внимание на этот факт. Стефани допила вторую порцию виски с лимоном и пожала плечами.

– Все относительно, Джеки. Сейчас рекламодатели нас любят, но все может резко измениться, понимаешь? Если «Бригада Иисуса» добьется своего, с «Рогами» будет покончено.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Джек.

– Они получают угрозы, – вклинился в разговор Чак.

Стефани стиснула челюсти и подняла палец вверх.

– Мы проповедуем дьявольское евангелие, развращаем невинных детишек музыкой Люцифера!

Чак рассмеялся.

– Как это написали в «Трибьюн»? «Сатанинская порнография» или что‑то в этом роде?

– Дамы из Первой баптистской церкви выкупили в газете целую полосу, в попытке заручиться поддержкой голосов, чтобы закрыть нас. Но это не сработало. Детишки любят нас!

Джек улыбнулся, вспоминая утреннюю шумную проповедь Рут. Он хотел уже рассказать о ее комментариях Стефани, но передумал и вместо этого сменил тему.

– Что насчет Бобби? Или Зика?

– У Бобби, по большей части, все хорошо, – ответил Чак. – Сейчас он настоятель Первой баптистской церкви. Вот только с Райли у него полно хлопот. С тех пор как умерла Джанет.

Джек моргнул, воздух вышел из него, как из проколотого воздушного шара.

– Джанет умерла?