Девилз-Крик

Джейкоб открыл глаза. «Довольно, – сказал он себе. – Пора вернуть Старые Обычаи». Из глубин памяти донеслась песня его юности, слова рвались наружу.

– Дайте мне ту старинную веру, – тихо запел он, – ее мне хватит вполне.

Недалеко от подножия холма, там, где поляна переходила в лес, из теней появились огни, и песнопение стало громче. Джейкоб улыбнулся, когда увидел багровые фигуры, вышедшие из‑за деревьев.

На опушке стояли шесть прихожан, которые были облачены в красные мантии, покрашенные ими специально к этому дню. Красный цвет символизировал жертву, через него члены паствы отдавали дань уважения новому повелителю. Каждый нес лампу, освещая себе путь к церкви. А за ними, в белых мантиях, стояли их сыновья и дочери.

«Мои агнцы», – подумал Джейкоб, с наслаждением почувствовав внезапную тесноту в районе промежности. Он провел рукой по выпуклости и втянул в себя воздух от возбуждения. Его маленькие агнцы. Какая жалость, что очень скоро ему придется с ними расстаться. Но у его господа, как и у него, тоже есть потребности. В конце концов, он и сам лишь слуга.

Все‑таки в основе Старых Обычаев лежало жертвоприношение. Жертвоприношение и много страданий.

Пение усилилось, и когда оставшиеся прихожане появились из леса, их лица сияли в свете фонарей. Джейкоба охватила радость. Его паства, его дети пришли сюда, чтобы увидеть, как вся их тяжелая работа увенчается успехом. Сегодняшняя ночь и все последующие будут приближать их на шаг к новому миру. Новый земной рай, свободный от язычников и еретиков.

И здесь, где он впервые услышал нашептанные ему истины о подлинном боге, он станет апостолом своего повелителя, спасителем своей паствы.

Джейкоб присел в дверях и провел пальцами по клочку голой почвы у своих ног. Погрузил руки в землю, ощущая легкую вибрацию от спящего в ней бога. Вытащив их, он извлек вместе с ними толстого дождевого червя, который обвился вокруг безымянного пальца. Поднес кисть к лицу и улыбнулся.

– Да исполнится воля Твоя, мой господь, моя любовь, мой свет.

Отцепив червя, он зажал его между зубами и откусил нижнюю половину. Верхнюю бросил к своим ногам, и та, извиваясь, упала в разрытую, похожую на открытую рану, ямку. Наслаждаясь горьковатым, металлическим привкусом, Джейкоб мысленно поблагодарил бога за подарок. Червь свернулся в клубок, после чего начал зарываться в уютную рыхлую почву. Джейкоб наблюдал за ним, пока тот не исчез, после чего проглотил землистую массу во рту.

Только через кровь мы вернем себе господство. Рвите их плоть при свете луны, и пусть кровь смоет проклятых.

В нем говорил повелитель, и впервые Джейкоб по‑настоящему почувствовал себя правой рукой Бога. Слишком долго он преклонял колени у кафедры ложного идола, наблюдая, как каждое воскресное утро лицемеры рассаживаются на скамьях, восхваляя своего господа и при этом скрывая те самые грехи, которые презирали в других. Их время придет. О да, их время придет, всех смоет кровавой волной, не меньшей, чем при великом ветхозаветном потопе.

Жертвоприношение порождает жертвоприношение. Перемены не бывают без боли. Спасение приходит не от лености, а от очищающего огня агонии. Старые Обычаи требовали жертвоприношения и кровопролития. С божьей помощью Джейкоб Мастерс получит до конца ночи и то и другое.

 

2

 

– Но, мамочка, мне страшно.

Лаура Тремли посмотрела на Джека и сжала его руку. Ее маленький агнец всегда боялся, всегда сомневался в их вере и убеждениях. Она улыбнулась, мысленно желая, чтобы их новый бог заставил его замолчать навсегда.

«Скоро, – захотела она сказать ему. – Сегодня ночью Джейкоб снова получит тебя, и тогда я буду свободна».

Вместо этого Лаура шикнула на Джека и прошептала:

– Страх – это грех в твоем сердце. Будь сильным ради своего повелителя, как мы уже говорили.

Джек сморгнул слезы и вытер лицо рукавом мантии. Взглянул на других детей, в надежде увидеть у них такую же реакцию, как у него, но те уставились себе под ноги.

Лаура наблюдала за сыном, пытаясь прочитать его мысли. Гадала, будет ли он слушаться отца Джейкоба. Будет ли мальчик делать как ему велено даже перед лицом опасности? И примет ли его их бог, сочтя за подходящую жертву?

«О, милая, ты снова где‑то мысленно витаешь».

В голове у нее зазвучал голос Джейкоба, шелестя, словно успокаивающий ветерок в прохладную летнюю ночь. Лаура закрыла глаза и улыбнулась, почувствовав, как ее окатило восхитительное тепло. Он всегда знал, что ей сказать, даже не произнося ни слова. Такой была его сила. Он видел ее насквозь, заглядывал вглубь нее, светя, подобно фонарику, в самые темные уголки сердца. Не для того, чтобы выставить ее напоказ или поиздеваться, а чтобы оздоровить и очистить ее дух.

«Моя воля и Старые Обычаи неразделимы», – сказал он ей. И она отдала ему себя, поскольку он этого хотел. Отдала ему сына, как и остальные. И сегодня ночью в последний раз сделает то же самое.

«Мы принадлежим тебе, – мысленно произнесла она, глядя на холм, где находился ее спаситель. – Я отдаю тебе мою жизнь и нашего сына. Возьми его, как ты взял меня».

И глядя на нее сверху вниз, Джейкоб снова заговорил у нее в голове: «Как пожелаешь, мой милый агнец».

Лаура закрыла глаза и втянула сквозь зубы воздух. Новая волна тепла прошла сквозь нее, вниз по животу и между ног.

– Твоя воля, – прошептала она, – и Старые Обычаи неразделимы, мой дорогой.

Джек сжал ее руку и рывком вернул к жестокой реальности.

– Мамочка?

Она посмотрела на сына и до крови прикусила губу. Рот наполнился теплой, с металлическим привкусом жидкостью.

– Помолчи. Твое время скоро настанет, дитя. Разве не видишь?

Глаза Джека наполнились слезами.

– Мамочка…

Но она больше не слушала его. Да, он был ее частью, но частью временной. Куском мяса и крови, вырванным из тела. Будут еще дети. Она молилась, чтобы они были благодарнее за принесенные до них жертвы.

На вершине холма Кэлвери‑Хилл Джейкоб вскинул руки, приветствуя своих вернувшихся домой детей.

– Идите ж ко мне, агнцы мои, – воскликнул он. Ветер подхватил его голос и понес сквозь листья и ветви, на крыльях каждой птицы, в стрекоте каждого насекомого. Волей их нового господа Джейкоб Мастерс был повсюду, неразделим с природой, неразделим с землей, неразделим с их сердцами.

Лаура Тремли дернула сына за руку и поволокла вперед на холм, навстречу судьбе. Джек закричал от боли и страха, умолял мать остановиться, но она не слышала его. Она не сводила глаз со своего хозяина, своего спасителя, своего возлюбленного. Твоя воля будет исполнена.

Джейкоб смотрел на нее светящимися в меркнущем свете глазами и ухмылялся.

 

3