Дом в конце сиреневой аллеи

– Не стоит с таким шутить, – заметила она. – Я, например, уверена – что‑то есть, кроме нас…

Сергей посерьёзнел.

– На самом деле это вообще не страшно в сравнении с тем, как бывает, – стоишь в операционной, а перед тобой на столе девчонка лет семнадцати. Привезли по скорой, ты сонный и со страшной головной болью. А тут преэклампсия, срок тридцать две недели всего. А потом оказывается, что у неё ещё и порок сердца в анамнезе… В голове только одна мысль – что, если не спасём мать или ребёнка?

– Ужас какой… И почему такое происходит? – тихо спросила впечатлённая его словами Ольга.

– Бывает, что беременность в раннем возрасте сопровождается поздним гестозом, – стал пояснять Сергей. – Она сама ещё ребёнок, куда ей рожать? Половой инфантилизм, незрелость внутренних органов. Ну, это если понятным языком говорить. В результате и мать может погибнуть, и ребёнок. И всё из‑за ранней половой жизни.

– М‑да… Бедные девочки. Ещё ничего не видели, а уже семья, дети. …А я думала, врач не должен бояться.

– Наверное, все так думают. У нас как‑то случай был. Во время кесарева сечения у роженицы открылась рвота и давление скакнуло. И плюс ещё аллергическая реакция на какой‑то препарат. Мы так и не поняли, на что именно. Наш анестезиолог её буквально с того света вытянул, а потом ходил весь трясся из‑за нервов, успокоительное пил. Ладно, не буду грузить тебя рассказами о своей работе. А дом мне всё‑таки жаль. Боюсь, ничего из моей затеи с продажей не выйдет. Люди, наоборот, из посёлков уезжают.

– По моему опыту скажу так – сейчас недвижимость за городом привлекает многих, – деловым тоном заговорила Ольга. – Да, ещё недавно люди массово уезжали в города, потому что в посёлках работы нет. Но в последние годы уровень жизни подрос. Это видно по тому, что многие обзаводятся автомобилями и загородными домами. При наличии машины удалённость от города уже не играет особой роли. Я поэтому и говорю, что здесь нужен обеспеченный хозяин. А жизнь циклична. Всё со временем вернётся – и люди на хутора и в деревни.

Они ели бутерброды, расположившись в беседке за домом, под старой раскидистой яблоней. Древесина здесь рассохлась, местами крошилась от старости. Но и стол, и скамейки ещё были пригодны для использования.

– Хороший участок, если привести здесь всё в порядок. Из‑за того, что сильно зарос, трудно детально рассмотреть, – упрекнула Орлова Ольга.

– Да знаю, надо хоть траву покосить, – ответил он и сделал глоток чаю.

– А можно вопрос… Ты всегда хотел быть врачом? – как‑то неожиданно спросила его спутница.

Прожевав, Сергей, наконец, ответил:

– Да. По крайней мере, со старших классов школы. А ты тоже хотела быть агентом по недвижимости?

– Нет, конечно, – она пожала плечами и, опустив глаза, стала рассматривать телефон, который крутила в руках. – Я всегда хотела танцевать. Класса с пятого. Мама отдала меня на танцы во Дворец детского творчества. Мы растягивались, разучивали латиноамериканские и европейские танцы – самбу, ча‑ча‑ча, пасодобль, вальс. Я до сих пор помню, как выглядела наша тренер. Очень отчётливо помню, где студия и раздевалка. Даже вещи, в которых танцевала, детально помню. У нас было много девочек и мало мальчиков. Точнее, один. Я безумно любила заниматься. Смотрю фотки того времени, и до сих пор внутри ёкает. Я мечтала о настоящих бальных туфлях, которые дорого стоили. Танцевала в обычных, с квадратным каблуком.

– А потом что, бросила? – участливо поинтересовался Орлов.

– А потом случилось это… – вздохнула Ольга и отложила в сторону телефон. – В нашем Дворце должен был состояться концерт. Мне выдали пять билетов, чтобы я продала их своим друзьям. Каждый билет стоил тридцать рублей. Мне было очень страшно и неудобно кому‑то предлагать эти билеты. Никто из моих одноклассников и друзей не знал, что я занимаюсь танцами. Короче, я даже предлагать не стала из‑за страха и стеснения. А за непроданные билеты нас ругали. В общем, концерт прошёл и снова начались занятия. Я говорила маме, что иду на тренировку, а сама прогуливала. Просто боялась туда идти. Мне было стыдно и страшно. Я как сейчас помню – мы стояли у здания Дворца, в зале, где проходили наши репетици, горел свет, и уже занималась моя группа. Мама предлагала пойти на занятие, а я, вся в смятении, не понимала, как поступить. Страх и волнение захватили меня настолько, что я не пошла. Мама спросила: «Ты понимаешь, что в таком случае ты больше не будешь ходить на танцы?» Я очень хотела продолжать заниматься, но сказала: «Да, не буду». Об этом я жалею всю жизнь.

Сейчас она очень походила на себя в детстве, какой он её помнил. Надо же, какие страсти кипели в жизни этой девчонки, тогда совсем ему не интересной. Её вообще никто не замечал. И действительно, кто бы мог подумать, что она занимается бальными танцами? Обычно танцоры‑бальники яркие, уверенные в себе. Он однажды, лет в шестнадцать, именно в такую девчонку влюбился. Правда, она его отшила. Конечно, куда ему было до такой красотки, уже кучу стран объездившей и в свои пятнадцать имевшей какие‑то спортивные регалии, а ещё массу наград.

Наконец Ольге удалось дозвониться мужу. Для разговора с ним она отошла подальше. А потом всё‑таки вызвала эвакуатор. Сергей решил оплатить все издержки. Ольга пыталась отказаться и не принимать от него финансовую помощь, но он был непреклонен.

Назад ехали на электричке и почти всё время молчали. Или обсуждали нюансы, расписанные в договоре между агентством и Орловым. Оба предпочли сделать вид, что ничего вчера вечером не произошло.

Большую часть пути Ольга внимательно рассматривала в фотоаппарате сделанные в доме кадры. Ей там очень понравилось. Жаль, не пересняла снимки, найденные внутри. Наверняка на них бывшие хозяева.

Орлов тоже думал о доме и проведённой в нём ночи. Некоторые странности всё же имели место. Во время сна было отчётливое ощущение, как кто‑то положил ему на лоб руку. Тёплая женская рука… Так, бывало, делала мама. Он даже подумал, что это Ольга пришла. Однако когда открыл глаза, рядом никого не было. Сергей убедил себя, что это просто сон. Он не считал нужным об этом кому‑либо рассказывать. Потому что о непонятном рассказывать сложно. Ведь начать рассказывать – это как потянуть нитку из клубка… Станешь распутывать и только сильнее запутаешься.

Что касается Ольги, эта поездка очень многое поменяла в её голове. Понимание мира, ценности, возможности и желания – буквально с ног на голову всё перевернулось. Она впервые осознала, что если захочет, может изменить мужу, уйти от него, развестись. А с другой стороны – ей было так неудобно перед Орловым, что хотелось сквозь землю провалиться или, по крайней мере, никогда с ним больше не встречаться. В глубине души именно на это она и надеялась. Вероятность того, что этот дом кого‑то заинтересует, по её мнению, была крайне мала. А значит, и видеться им больше не придётся.

Но через пару недель ей пришлось ему позвонить.

– Да, Оль, – бодро ответил Орлов.

– Серёж, – её голос звучал как‑то напряжённо, словно она долго собиралась с духом, чтобы его набрать. – Покупатель на дом нашёлся.

На осмотр съездили без особых приключений. Да и наедине вообще не оставались. Претендент на покупку дома оказался крайне разговорчивым и всё мечтал найти в этих местах клад.

– Дом крепкий. Ещё лет пятьдесят, а то и сто простоит. Только крышу менять нужно. И природа вокруг исключительная, загляденье просто. Ну, вы сами видите, – говорила Ольга.