Ехал грека через реку

Врать он не любил, потому что это всегда осложняло жизнь, а сложности его не привлекали тоже.

– Ну в некотором роде… – протянул он медленно и сменил тему: – Это все неважно. Важно оформить Асю официально, потому что в ее положении ей понадобится медицинская помощь, страховки всякие, ну и социальные гарантии, конечно.

– В каком положении?

– В том самом, от которого Евы берутся.

Соленое восклицание Вики заглушила кофемашина, молотящая зерна.

Переждав этот неприятный звук, Виктория медленно и по буквам повторила сказанное.

Захихикала Ева, которая, кажется, просто обожала обсценную лексику. По крайней мере, никогда не оставляла ее без внимания.

Адам достал из холодильника молоко.

– Я ценю твой вклад в пополнение лексического запаса моей дочери, – холодно произнес он.

Вика взяла Еву за подмышки и унесла в детскую. Закрыв за ней дверь, она вернулась к Адаму.

– Послушай, – сказала она, – надо иметь очень веские причины, чтобы взять в штат беременную женщину. Например, если она сверхценный специалист. Ты понимаешь, что мы от нее потом не отвяжемся? Законодательство запрещает расторжение трудового договора по инициативе работодателя. Плюс декретные выплаты, нам придется оформлять возмещение в фонде социального страхования. И все это ради какой‑то твоей нелепой прихоти? Между прочим, твоя бывшая может забрать ребенка обратно в любой момент. И что мы будем тогда делать с твоей няней?

– Овсянку будешь? – спросил Адам.

– Ты меня вообще слышишь?

– Слышу, – спокойно кивнул Адам, – правда, не очень понимаю, для чего ты все это говоришь.

– Ну допустим, – попыталась совладать с собой Вика, прекрасно зная упрямство своего любовника, – допустим, что в тебе взыграла твоя фирменная упоротость. Но откуда взялся директор по маркетингу? Это же бессмыслица!

– А почему нет? Какая разница, что написано в трудовой.

– Ты меня пугаешь, – пробормотала она. – У тебя начался запоздалый переходный возраст?

– Я рад, что мы с тобой пришли к согласию, – удовлетворенно заметил Адам.

– Мы пришли к согласию? – скептически переспросила Вика. – Ничего подобного, просто ты перешел в турбо‑режим начальника‑самодура. Ненавижу, когда ты так поступаешь.

– Я для этого и создал собственную фирму, – кивнул он, – чтобы самодурить в ней на полную катушку. Куда ты дела мою дочь? Овсянка готова.

– Я приведу ее, – и Вика скрылась в детской.

Спустя несколько секунд оттуда раздался монотонный вой, похожий на шотландскую волынку.

Адам бросился на этот звук.

С фломастером в руках Ева стояла возле стены и, задрав голову, флегматично завывала на одной ноте. Над ней нависала Вика и строго выговаривала:

– Дорогая, ты уже взрослая и должна понимать, что нельзя рисовать на стенах.

Из спальни выплелась Ася с единорогами, висящими на одном ее ухе.

– Что за кентервильское привидение у нас завелось?

– Ваша подопечная рисует, где попало, пока вы спите, – осуждающим голосом сделала замечание Вика.

Ася подошла ближе и уставилась на стену.

– Что это за крокозябра? – заинтересовалась она и, присев на корточки рядом с Евой, спросила ее: – Мартышка моя, что ты хотела сообщить этим посланием миру?

– Ыыыыыы, – ответила его дочь.

– Похоже на таракана, – Ася закрыла левый глаз и посмотрела на рисунок правым. Потом она закрыла правый и посмотрела левым. – Или на Стинки из Муми‑долины.

Ева перестала завывать и повернулась к своей няне с явным высокомерием.

– Это нано‑гном внутри тебя, – пояснила она с тем самым видом, с которым дети часто удивляются недомыслию взрослых.

– Моя козявочка, – восхитилась Ася и погладила рисунок пальцем, – так вот ты какая! Спасибо, детка, что ты нас познакомила.

И полезла к Еве с поцелуями.

Вика многозначительно посмотрела поверх их голов на Адама. Ее взгляд призывал к репрессиям и наказаниям, но он его проигнорировал.

– У нас на завтрак овсянка, – уведомил он Асю.

– Ух ты, – пробормотала она и выпрямилась, ероша Еве волосы. – Знаешь ли ты, что существует такая страна, где люди едят овсянку с утра до вечера? Эта страна называется Британией. Я тебя научу говорить на ее языке. Например, когда тебя ругает папа, а тебе страшно, тебе достаточно сказать «йес, сэр», и у него сразу ботинки превратятся в кашу.

– Что за бред вы несете? – не выдержала Вика.

– Йес, сэр, – сказала ей Ева.

– Нет‑нет, с девочками такое не работает, – засмеялась Ася и направилась на кухню. – Девочкам надо говорить «си ю сун». Это волшебная фраза, после которой тебе сразу становится весело. Давай, повторяй за мной: си ю сун.

– Си ю сун, – повторила Ева.

– Вот видите, – похвасталась Ася, – как быстро мы учимся говорить по‑британски. Нам просто необходимо сейчас несколько ложек овсянки, чтобы окончательно обританиться. Тем более что силы понадобятся, чтобы оттереть потом стену.

– Нет, – завопила Ева, – мы не будем смывать козявку!

– Мы ее сфотографируем на телефон, – предложила Ася, – и сможем смотреть на нее, когда захотим.

– Нет, – заупрямилась Ева, – козявка будет нас охранять.

– А из телефона она нас охранять не сможет?

– Не сможет.

– Не сможет, – повторила Ася, смеющимися глазами глядя на Адама.

Вика издала какой‑то фыркающий звук и уведомила собравшихся:

– Я буду внизу. Принесите мне потом ваши документы.

– Я? – Ася почесала сначала свой нос, потом нос Евы. – Для чего вам мои документы?

– Адамур Фаридович велел оформить вас директором по маркетингу.

– Меня? – снова удивилась Ася – Я же ничего не понимаю в маркетинге. Я няня, – провозгласила она с гордостью и покосилась на Адама: – У вас что, совсем чувства юмора нет?

– Совсем нет, – подтвердил он, – поэтому передайте свои документы Виктории Николаевне.

– Йес, сэр.

Ева захихикала.