Ехал грека через реку

– Творог? Запеканку? Пюре с сосиской? Правда? Дай детям волю, – Анастасия посмотрела на Адама, – они будут питаться одними макаронами, пельменями и сосисками.

– Понятия не имею, – ответил он, заказывая кофе и двойной омлет. – Я еще не разобрался в пищевых пристрастиях своей дочери.

– Я люблю борщ, – сообщил Димдим. – Он красный.

Себе Анастасия заказала огромную порцию капучино, но, сделав один глоток, вдруг скорчила жалобную мордочку и отставила его подальше.

– Не вкусно? – удивился Адам.

– Я вдруг вспомнила, что теперь мне положен кофе без кофеина. И безалкогольное пиво. И ничего сладкого, и ничего острого, и ничего жирного… – она становилась все грустнее.

Эта женщина со своими круглыми щеками и плечами не была похожа на тех, кто сидит на диетах. У нее было удивительное выразительное лицо, все покрытое мелкими конопушками. Слишком широкий нос, широкие губы и густые русые брови над немного выпуклыми глазами.

Тяжелые веки, морщинки‑лучики в уголках глаз, подвижная мимика.

– Звучит драматично, – отозвался Адам, поймав себя на том, что слишком внимательно ее разглядывает. Наверное, это неприлично.

Она улыбнулась ему.

– Сегодня утром я узнала, что беременна, – сказала Анастасия так буднично, как будто говорила о погоде.

– Оу, – смешался Адам, не зная, как реагировать на такие заявления от незнакомок.

Димдим уставился на нее во все глаза.

– В твоем животе ребенок? – спросил он с любопытством первооткрывателя.

– Да, дорогой. Твой двоюродный братик или сестричка.

– Но ты же все равно будешь гулять со мной по воскресеньям?

– Я постараюсь.

– Но у тебя нет мужа!

– Это будет беспапный ребенок, – спокойно пояснила Анастасия.

– А мой ребенок безмамный, – зачем‑то сказал Адам.

Ева наклонилась вперед и сосредоточенно стала сыпать на стол сахар из сахарницы. Получился красивый узор.

– Ева! – рявкнул Адам.

Лицо его дочери сморщилось, и она громогласно разревелась.

«А‑а‑а‑а‑а» – тянула девочка на одной ноте, словно выполняла утомительную работу.

К изумлению Адама, Анастасия только рассмеялась.

– Бээээ, – затянула она с той же интонацией.

Ева моргнула и замолчала.

Анастасия протянула ей салфетку.

– Теперь давай соберем сахар и отдадим его птичкам. Слышишь, как они кричат?

Ева посмотрела на чаек.

Потом стала неуклюже собирать салфеткой сахар в подставленное ей блюдечко.

– Я могу стать твоему ребенку двоюродным папой, – подумав, сказал Димдим. – Буду говорить ему «не балуйся» или «отстань». Ася совершенно не умеет ругаться, – сообщил он Адаму. – Ее ребенок обязательно отобьется от рук.

– Это было бы прекрасно, – обрадовалась она. – Ты спасешь моего ребенка от рукоотбивательства. Подумать только, каким страшным человеком можно вырасти, если тебе никто не будет говорить «не балуйся» или «отстань».

Эта женщина так мягко подтрунивала над племянником и ловко обращалась с Евой, что Адам спросил:

– Кем вы работаете, Анастасия?

– Ася, – поправила она его с улыбкой‑просьбой. – Еще несколько часов я – секретарь.

– А что случится через несколько часов?

– Я позвоню своему боссу и доложу, что нарушила самое главное требование нашего контракта.

– Увольнять беременную женщину – незаконно, – возмутился Адам.

– О, все в порядке, – махнула она рукой. Официант принес еду, и Ася взялась за вилку. – Внимание всем капитанам. Сосиска ныряет в пюре! – приговаривала она Еве. – Ты знаешь, что далеко‑далеко есть целое море картофельного пюре?

– Не морочь ей голову, – возмутился Димдим. – До пяти лет я верил, что сосиски растут на деревьях, – пожаловался он. – А пельмени добывают на рудниках в Сибири.

– Подай на меня в суд, – посоветовала ему Ася, ловко отправляя сосиску в рот Еве. – Мой босс, – продолжала она, – отец четверых детей. Его единственным условием к своему секретарю было: никаких токсикозов на работе. Этого дурдома ему хватает и в семье. Так что я сразу знала, на что шла.

– Звучит ужасно сексистки. В наше время…

– В наше время честность ценится как никогда высоко, правда? – она посмотрела на часы: – Четкие договоренности очень упрощают коммуникации между людьми. Босс проснется через тридцать четыре минуты. Тогда я ему и отправлю сообщение.

– Значит, вы безработная мать‑одиночка? – резюмировал Адам.

– Выходит, что так, – беспечно улыбнулась Анастасия. – Но я быстро найду новую работу, потому что могу быть кем угодно. За свою жизнь я была поваром, няней, парикмахером, риелтором и массажистом.

– Еще сэндвичем, – подсказал Димдим.

– Точно. Разгуливала в костюме сэндвича по улицам, рекламируя фастфуд.

– Няней, – вычленил главное слово Адам.

Ася посмотрела на него с интересом. Потом перевела взгляд на Еву.

– Понимаю, – пробормотала она. – Сколько?

Он назвал сумму. Она присвистнула.

– С проживанием, – быстро сказал Адам. – Мне очень нужна няня с проживанием. Я мотаюсь по всей стране и часто не бываю дома. Нужно с кем‑то оставлять этого ребенка.

– Да вы правда в отчаянии, если готовы всучить свою дочь человеку, которого знаете десять минут.

– Ася очень ответственная, – вставил свое слово Димдим. – Она не пропустила ни одного воскресенья.

– Потише, ковбои, – воскликнула Ася. – Сначала мне надо проверить вашу благонадежность. У вас есть страница в фейсбуке?

– Конечно.

Она достала из кармана телефон.

– Ваше полное имя?

– Адамур Гафаров.

– Хм. Не думаю, что вас придется долго искать… А, вот и вы. Клевая фотка. На ней вы похожи на индийского киноактера. О, вы разводила!