Еловые веточки
– И что Рита? Он ей кто? Парень? Нет! Я уверяю тебя, «Цып», Рослина даже здраво в сторону этого Хвостова не смотрит! – злился Тимофей, постукивая пальцами рук о столешницу. – Тоже мне! Силач!
Костя уже начал сомневаться в чувствах Риты. А кто ей тогда нравится? Цыплаков? Наверняка она бы не отшила его настолько некрасиво тогда. Но и, если бы ей было всё равно, то тогда в тот вечер Рита навряд ли попросила Костю проводить её до дома. А эта «полевая почта»? Ритка в тетрадях ещё и сохранила её. Ну точно Хвостов нравится ей! Просто она, наверное, сама сомневается. Проверяет его.
– Не знаю даже, – в смятении протянул Цыплаков. – Все лезут куда‑то не в свои дела! Вон, как Полякова, например! Кстати…
Костя отряхнул руки от крошек печенья и протянул руку Гордееву.
– Я из‑за этой выскочки даже не поблагодарил тебя, Тим, – начал любезничать Цыплаков. – Спасибо огромное тебе, дружище!
Тимофей усмехнулся и пожал руку в ответ. Для него эта оценка вообще ничего не значит по сравнению с самой ситуацией. Любой бы на месте Гордеева поступил точно так же, защищая ни в чём невиновного товарища. Ну как невиновного… Списывал, конечно, Цыплаков, но он делал это более менее умело, а вот факт, что Полякова смотрела во время контрольной под чужую парту, остаётся фактом.
– Ерунда! Полякову мы тоже проучим, – злорадно, словно демон, потирал ладонями Тим. – Я, правда, здесь подключил бы Лизку уже, потому что она больше в этом всём сильна!
Цыплаков отодвинул пустую кружку из‑под чая на край стола и принялся внимательно слушать идею Гордеева.
– Её мы выставим в таком свете, будто бы она без ума от Хвостова! Только не просто, типа там, «нравится», а вот прям «без ума»! Ну там фотки его личные хранит в кошельке, записи ведёт о его режиме дня, например… Одержимая, короче! – ликовал Тима.
Цыплаков представил себе это и начал громко и заливисто смеяться. Вот Тимофей умора! Как ему вообще такие мысли в голову приходят? На вид такой солидный и серьёзный парень, а в голове такие детские, нелепые, но забавные идеи, как отомстить без особых увечий… Ну, разве что, если только моральных.
– А Лизка как нам поможет‑то? – вдруг спросил Цыплаков, якобы заблаговременно одобряя уже этот «план‑банан».
– Лифка? – вновь откусил печенье Тим, начиная активно хрустеть. – Ты фто! Она же тот ещё спион! Подделает почерк Поляковой точь‑в‑точь, подкинет ей в сумку лестные летописи о Хвостове, его фотки, и дело в шляпе!
Костя взялся за голову обеими руками. Его взгляд упал на дорогущую хрустальную вазу на кухонной столешнице, в которой аккуратненько стояли три еловые веточки. И даже тут они!
– Хвостову тебе в гости точно нельзя! – заржал Цыплаков.
– Да упаси ты, «Цып»! – не удержался и Тим, оборачиваясь на хрустальную вазу.
На мгновение оба замолчали, словно думали, что можно ещё друг другу предложить, но Тим решил нарушить тишину первым.
– Слишком просто как‑то заставить Хвостова брызгать соплями и слюнями, нужно дополнить картину! – что‑то явно замышлял Гордеев.
– Это ты о чём сейчас? – не понял Костя, сдвинув брови.
Тим качал головой из стороны в сторону, рассматривая лицо Кости то под одним углом, то под другим. Затем, Гордеев прищурил один глаз и как‑то оценочно посмотрел на Цыплакова снова.
– Я тебе чё, музейный экспонат тут что ли? – взбесился Костя.
– Не, «Цып», – усмехнулся Гордеев. – Музея дворовых искусств ещё не придумали!
Цыплаков скрестил руки на груди, словно ожидая, что же там задумал Тим, который то и дело только как‑то демонически улыбался.
– Мы тебя оденем под Риткин стиль! Классический такой, с дипломатом вместо портфеля и с портмоне вместо смятой пачки сигарет, – не смог сдержать насмешки Гордеев, от которой его уже заметно распирало. – Из одежды это будет идеально белая выглаженная рубашка, строгие брюки, ботинки, а сверху кашемировое классическое пальто с втачным рукавом!
Цыплаков чуть «в осадок не упал» от затеи Тима. Вот уж совсем сказочник! Как он себе представляет Костю, который родился в спортивных штанах, теперь в строгой классической одежде? Абсурд, да и только!
– Ну‑ка, пойдём! На день, так уж и быть, дам напрокат модный «лук»! – Гордеев зазывал рукой Костю к шифоньеру.
– Я, Тим, старомодный чеснок! Мне нельзя такое носить! – возмущался Цыплаков, разводя руками.
– Один день, Костян! Ты же хочешь произвести впечатление на свою ненаглядную Ритку? Ну? – оживился Гордеев.
– Гну! – съязвил Цыплаков.
– Ты же видел, как она одевается! Её одна «шмотка» стоит как все твои вещи, которые ты носил за последние несколько лет… И то там, наверное, не вся сумма соберётся!
– Ха‑ха! – саркастично протянул Костя, решив немного соскочить с темы. – Ты свой рост видел? Я утону в твоих вещах!
– Не беда! Рубаху мы закатаем и заправим. Брюки я тебе старые найду, с седьмого класса, – Тим приценивался, оглядев Цыплакова во весь рост. – Затянем брюки брендовым ремнём, а в ботинки, на случай чего, подложим смятую газету!
Костя уже хотел было стукнуть кулаком в плечо Гордеева, но «подколы» Тима настолько смешны и нелепы, что он не мог сдерживать улыбку.
– Какую, к чёрту, газету? Не надо такого мне «бумажного города» в ногах! У меня и свои кроссовки зимние хорошие! – возникал Цыплаков.
– Ну‑ка, покажи, – Тим разговаривал, словно Александр Васильев на «Модном приговоре». – Ну ладно, сойдёт! Под пальто нормально будет, я думаю…
– Думает он! – съехидничал Костя.
Гордеев закрыл дверцу шкафа, на котором красовалось зеркало в пол. Цыплаков смог оглядеть себя с ног до головы. Это точно тот самый Костик, который ходит вразвалочку? Перед Цыплаковым стоял настоящий благородный парень, мимо которого ну точно не пройдёт ни одна девчонка.
– Блин, фингал всё твой портит! – вздохнул отчаянно Тим. – Завтра Лизка замажет!
– Я чё, на съёмках? – всё ещё продолжал бубнить Костя.
– Ага, – усмехнулся Тим. – Завтра ты будешь настоящей звездой школьной драмы!
– С названием «Операция «Хвостов» и другие приключения Кости Цыплакова»! – дополнил Цыплаков.
– Ты теперь «Константин де‑Цыпляк»! – не унимался Тим, заливаясь смехом.
– Сам ты «Цыпляк»!
Ребята так занимательно закидывали друг друга «подколами» и шутками, что не успели обернуться, как вечернее время скоротечно сменилось на ночное. На часах была половина одиннадцатого. Костя понимал, что домой ему совсем не хотелось, но и оставаться дома у Гордеевых было не лучшим решением, а, скорее, наглым и нахальным.
– «Цып», так чё у тебя там произошло‑то с отцом? – вдруг решил вспомнить Гордеев, когда тема с «планами‑бананами» отошла уже на второй план.
