Еловые веточки

Выйдя на улицу, парень заметил, что уже совсем стемнело, а заснеженные дорожки были освещены тусклыми бледно‑желтыми фонарями. Людей, на удивление, было предостаточно много; кто‑то ходил по парочкам, улыбаясь друг другу и обнимаясь. Таких Цыплаков обходил стороной и тяжело отчаянно вздыхал.

– Ага, такого, Костян, тебе уже точно не светит! Ну, не в этом году! – говорил себе под нос Цыплаков. Костяшки на руках предательски мёрзли, поэтому Цыплаков спрятал покрасневшие от мороза конечности в карманы потёртой парки, которую он носил третий сезон подряд. Ну, греет, и хорошо! Носом парень зарылся за воротник куртки, чтобы хоть как‑то уберечь себя от московских холодов. Несмотря на отсутствующее новогоднее настроение, болеть Косте всё равно не хотелось все каникулы, поэтому приходилось слушаться Светлану Валентиновну, которая велела надевать куртку теплее, натягивать шапку на самые уши и обматываться сверху ещё и шерстяным шарфом. Ну, уж шарф для «Цыпы» считался полным извращением в его «имидже» и, спустя сотни споров и скандалов, он с мамой вышел на компромисс. Главное, что шапка на голове есть, и на этом спасибо.

Костя даже и не думал видеться с пацанами, про которых, всё же, упомянула мама. Она любила их, но и в то же время не испытывала особого удовольствия, когда Цыплаков прохлаждался с ними. А сколько проблем уже было… И из участка приходилось забирать, и нетревезый домой являлся, и в школе сигареты палили, а Светлану Валентиновну вызывали к директору краснеть. В общем, перечислять можно много. Один только Антон Жуков хоть как‑то нравился матери Кости. Он и спортсмен, и не курит, и не пьёт. Учится более менее нормально, чуть лучше Цыплакова. А вот Тимофея Гордеева Светлана Валентиновна всегда считала сорвиголовой. Затеи с выпивкой, передрягами и прогулами уроков, всё же, были именно его инициативой. Тим, как и Ритка Рослина, из богатой семьи. Сестра ещё у него есть – Лиза. Вот она маме Кости тоже нравится; красивая, хорошо учится, творческая девочка, всегда здоровается и улыбается. А вот братец… Тот ещё оборванец! И по классике компанию завершает самый младший – Гоша Шустров. Он учился чуть выше среднего, старался больше уделять времени учёбе из‑за строгого отца, который вечно не давал спускать обороты, но при этом пацаны не чувствовали никакого дискомфорта в общении с Гошей, они не считали его каким‑то нудным и странноватым. Парень отличался лишь тем, что был очень тихим, пугливым и более менее ответственным, чего не скажешь о самом Цыплакове… Это Светлане Валентиновне так кажется, что Костя – мальчик‑солнышко. На самом деле, он похлеще Гордеева, просто вовремя успевает «переобуваться» и подстраиваться так, как выгоднее и удобнее ему. Тот ещё хитрец!

Костя бродил по узким проулкам, наблюдая за мигающими гирляндами, суетливыми людьми и хрустящим снегом под ногами. Где‑то подкоркой сознания он даже задумался о завтрашней контрольной по тригонометрии, которая и будет решающей оценкой в полугодии. Что это с ним? Об учёбе Цыплаков точно не думает, когда не в настроении. Ему сейчас больше всего хотелось уснуть и проснуться в самый разгар каникул, когда полугодие закрыто на так и сяк, матушка лишний раз не пилит по поводу успеваемости голову, на стол накрыто, шампанское разлито, а президент толкает красноречивые и многообещающие слова. Но в голове только дурацкая тригонометрия, девочка пахнущая мандаринами и карамельками, и, почему‑то, появилось дикое желание покататься на коньках. Вот прям от души погонять на льду! А это, вероятнее всего, значит, что завтра Цыплаков точно напишет эту контрольную и соберёт пацанов покататься, а там, гляди, и настроение новогоднее появится. Ну разве не прелестно всё это?

У «Цыпы» даже непроизвольно потянулись уголки рта вверх, вот только улыбку его закрывал воротник парки. Ну и ладно! Всё равно некому показывать своё довольное лицо. Уже начали подмерзать даже ноги, поэтому Цыплаков думал разворачиваться и идти в сторону дома, но вдруг вспомнил, что мама просила купить хлеба. Вот нужен же он ей в такой поздний час! Этот хлеб… Костя побрёл дальше по проулку, выстраивая маршрут до ближайшего минимаркета. Идти‑то до него буквально триста метров.

Мысли о катке, играх в снежки и каникулах не давали покоя Цыплакову. Как же это всё действительно здорово и классно! Как можно поскорее приблизить эти слащавые моменты? Либо терпеть и отсчитывать каждую минутку, томив себя едкими и колкими ожиданиями, либо попросту не зацикливаться и отпустить эти мысли, стараясь сконцентрироваться на чём‑то более глобальном. Ну, например, на том, что бы такого подарить на Новый год маме? Какие‑то гроши в кармане, вроде, у Кости завалялись. Рублей, может, шестьсот. Каждый год Цыплаков дарил своей маме по скромному букетику из свежих еловых веток, украшенных красной ленточкой, но в этом году ему кардинально что‑то захотелось поменять. Ели простоят и выкинутся в мусорное ведро, а нужно что‑то такое, что останется у Светланы Валентиновны минимум надолго. Ну, например, что?

Всю дорогу Костя ломал себе голову теперь и по поводу подарка для матушки. Чем же она будет пользоваться? На что готова смотреть и день и ночь? Ничего полезного из мыслей в голову Цыплакова не приходило, лишь только хорошая успеваемость, порядочность и ответственность. Но здесь везде было мимо, увы. У «Цыпы» свои стандарты, взгляды на жизнь и свой мир, который очень уж отличался от мировоззрения Светланы Валентиновны.

Магазин уже был в шаговой доступности, от чего Цыплаков даже приятно удивился, что он так быстро дошёл. Потрясающе, как же мысли могут отвлекать от всего происходящего вокруг! Костя потянулся к дверной ручке продуктового магазина, над которым ярко‑зелёным цветом мерцала табличка «Открыто», как вдруг дверь перед ним резко открылась, а оттуда вываливается тело с коробками в руках, которые, примерно, высотою в метр. Коробки летели вниз на снег и, чуть бы не случилось, полетело бы вниз и тело, но Цыплаков вовремя успел подставить руки. Телом этим оказалась девушка в чёрном синтепоновом пальто почти до щиколоток и в серых шерстяных, но таких мягких на ощупь перчатках. И ещё шапка у неё была такого же материала и цвета как и перчатки. Правда, вот головной убор у девушки сполз на лицо, поэтому Константин не успел взглянуть сразу же на виновника торжества.

– Аккуратнее! – сдержанно, но недовольно пробубнил Костя.

– Извините, не приметила, – пропищала девушка, поправляя свою шапку на линию роста волос. – Костя?

Удивлённый взгляд девчонки упал на Цыплакова, который стоял как замороженный. Ну и ну! Надо же так нелепо встретиться!

– Ага, привет, Рит, – всё так же монотонно протараторил Цыплаков, стараясь обойти Рослину и пройти в магазин, вот только Маргарита совсем никуда не спешила.

– А ты как?

Рита понимала, что этот вопрос был сейчас совсем неуместен, но ей очень хотелось как‑то сгладить хотя бы этот диалог с Костей. Всё же, Рослина чувствовала угрызение совести. Грубовато она поступила с Цыплаковым, так нельзя!

– Как обычно, – скромно пожал плечами Константин. – В порядке!

Рита понимала, что Цыплаков так просто не пойдет на контакт первым, поэтому ей пришлось идти самой на радикальные меры.

– Ой, а мне в сторону твоего дома! Может, пойдём вместе?

Цыплакова будто бы кипятком ошпарило. Внутри разыгралась целая буря эмоций; от самых приятных, до самых отвратительных. И гордость здесь присутствовала, и простая человеческая влюблённость тоже. Отказывать – грех, не отказать – неловко получается. Ритка ведь месяц назад так умело отшила Костю, а теперь сама пытается завязать диалог. Но у Цыплакова больше нет и минуты отмолчаться, и времени совсем не осталось размышлять как правильно поступить, а как – нет.

– Ну, пошли. Я только хлеба захвачу сейчас! – всё так же вяло, но уже немного веселее отозвался Костя.