Еловые веточки

Казалось бы, буквально пару минут назад в «курилке» стояли только Костя, Дима и «Лупатый», но теперь возле ребят скопились половины «А» и «Б» классов.

– Ну, что, Рит, пойдём домой? – отряхнувшись, Хвостов встал и выпрямил спину, будто ничего и не было.

Девушка, словно игнорируя грязного и побитого Диму, который старался даже в таком свете казаться всем из себя, подбежала к Цыплакову.

– О Боже, – крикнула Рослина. – Хвостов, ты ненормальный!

– Всё нормально, Рит! Слегка не поделили сигарету! – усмехнулся Костя, крутя перед девушкой тлеющую сигарету.

Рослина тяжело выдохнула и с сожалением посмотрела на Цыплакова. Её ждали подружки, которые и собирались вместе с Ритой пойти в сторону дома. Она молча вернулась к ним, кинув недовольный и агрессивный взгляд на Хвостова.

– Ну и придурок ты! – напоследок крикнула Рита.

Цыплаков брёл в сторону дома, немного даже прихрамывая. Надо же! Амбал Хвостов умудрился так сильно надавить Косте на коленную чашечку, что теперь больно ступать на ногу. И что же скажет теперь Светлана Валентиновна? Ужаснётся, да и только! Будет сын встречать Новый год с «финишем» под глазом.

Отчасти Цыплаков впал даже в некое смятение, когда подошёл к подъезду дома, в котором, собственно, живёт. Расстраивать маму ему не хотелось, однако можно было перекрыть сие недоразумение хорошей новостью – четвёркой в полугодии по алгебре. Но разве это сможет обрадовать её сильнее, чем миновавшая драка с Хвостовым? Вот и Костя тоже сомневался…

Дверь была закрыта на один оборот, хоть всегда и Светлана Валентиновна закрывает на два, даже когда остаётся дома одна. Неужели вернулся отец? Костя осторожно захлопнул за собой дверь, стараясь как можно аккуратней выглянуть из‑за дверного проёма.

– Воспитала ты безответственного пацана, Света! – слышался ворчливый и явно нетрезвый голос Алексея Степановича.

Отец Кости только что и делал, так это как обычно возмущался и жаловался своей жене по поводу её неправильного воспитания сына.

– О, гляди‑ка! Вернулся! – как‑то недоброжелательно отозвался отец.

Цыплаков молча стоял в коридоре, стараясь не дышать. Свет он специально не включал, чтобы не мельтешить «новым» лицом перед родителями. Но Светлана Валентиновна по инерции провела рукой по включателю в коридоре, и тут всё стало ясно.

– Костик? Что случилось? – ахнула мама.

– Упал! – равнодушно пожал плечами Цыплаков.

– Вот видишь, Света! О чём я тебе говорю? Это чуть лучше дворовой псины! Разговаривать только, разве что, умеет! – ворчал Алексей Степанович.

Костя всё ещё стоял в дверном проёме, опираясь рукой о косяк. Как же надоела эта нудная домашняя обстановка: вечно пьющий отец, который до сих пор пытается учить жизни сына и его мать в придачу. Нет бы заняться своим хроническим заболеванием…

– Молчал бы ты, отец! Стыдно даже так называть тебя! – не выдержал Цыплаков.

Отчасти Костя понимал, что сегодня уже терять ему точно нечего.

– Что ты сказал? – запинаясь, переспросил Алексей Степанович.

– Что слышал! – словно дежавю, проговорил Костя.

Светлана Валентиновна опешила и встала между сыном и мужем. Не хватало ещё здесь драки на ровном месте.

– Иди сюда, щенок! – рявкнул отец.

– Да пошёл ты!

Костя раздражённо закатил глаза и направился в сторону выхода. Светлана Валентиновна кричала ему в след, чтобы тот остался, но в ответ слышались только снизу звуки открывающегося домофона и захлопывающейся двери подъезда.

 

Глава третья

 

Костя шагал в неизвестном ему направлении. Температура на улице падала до такой степени, что мороз умудрялся проникнуть через толстый мешковатый пуховик до самой спины. Ну и денёк выдался, конечно! Врагу не пожелаешь!

Время от времени Цыплаков ругался со своим отцом, потому что между ними всегда царило недопонимание. Алексей Степанович вечно выпивал со своими друзьями‑соседями с другого района, не уделял времени ни жене, ни сыну, пребывая в нескончаемом похмелье. Светлана Валентиновна уже опустила руки и поставила всё на самотёк, что, конечно, Костю ещё больше раздражало. С отцом было дело, что они даже как‑то дрались. Цыплаков несильно ударил так, что тот упал и сломал себе руку. Тогда Костя решил сбежать из дома и неделю жить у Гордеевых, чтобы хоть как‑то отойти от этой ужасной ситуации в доме. Дело едва не дошло до опеки, но Цыплаков вовремя соизволил вернуться домой. Может, и вправду они с Ритой с разных планет?

Народ мельтешил по улицам, как можно заметнее создавая предновогоднюю суету, от которой Костю, по правде говоря, уже просто начинало тошнить. Ну и какой же праздник должен быть в голове, если происходят такие непонятные вещи и в личной жизни, и в семье? Да ещё и в школе. Эта Полякова…

Костя не заметил, как дошёл до того самого минимаркета, где вчера вечером повстречал Риту с коробками. Может, зря он пошёл тогда именно до этого магазина? Так бы купил хлеба, вернулся домой пораньше, да и голова была бы забита другим. Тоской, конечно, но хотя бы без всяких дурных приключений на одно место. Подул омерзительно холодный ветер, и снежные хлопья с неба полетели Цыплакову прямиком в лицо.

– Поганая зима! – выругнулся вслух Костя, пиная ботинками образование небольших сугробов.

Он не знал, что ему делать и куда идти дальше. Может, позвонить Тиме? Или Гоше? Или вообще Жукову и узнать, как его самочувствие? Или, может, написать Ритке и спросить, что же за «Санта Барбара» разыгралась в школе между слежкой за ними и Хвостовым? И как тут подвязана Полякова вообще? Вот задача…

Цыплаков взял в руки мобильник, который кое‑как нащупал в кармане. Повезло, что батарея была заряжена на половину. «Нет, не до Риты сейчас…» – подумал про себя Цыплаков и набрал номер Тимофея.

– Тим? – как‑то неуверенно проговорил Костя то ли от некого волнения, которое образовалось после встречи с выпившим отцом, то ли от холода.

– О, Костян, ты как там? – послышался на другом конце провода довольный голос приятеля.

– Бывало и лучше, – недовольно отозвался Цыплаков, потирая красный нос вязанными синими варежками, которые завалялись в просторных карманах парки. – Выйдешь прогуляться?

Некоторое время Гордеев молчал в трубку, словно взвешивал, стоит ли выйти на улицу в такой мороз, или же лучше остаться дома, в домашней одежде и с горячим чаем.

– Не, Костян, дубак такой, это ужас! – с неким отвращением отозвался Тим. – Но ты подлетай к моему дому, посидим у меня!