Гений русского сыска И.Д. Путилин

– Ну, теперь мы можем ехать! – задумчиво произнес Путилин, не сводя глаз с таинственной двери.

– Ты что‑нибудь наметил? – спросил я.

– Темно… темно… – как и в прошлый раз ответил он.

 

Мать жертвы

 

В сыскном Путилина ожидал сюрприз.

Лишь только мы, предварительно переодевшись, вошли в кабинет, как дверь распахнулась и в сопровождении дежурного агента вошла, вернее, вбежала небольшого роста, худощавая пожилая женщина.

Одета она была так, как одеваются мещанки или бедные, но «благородные» чиновницы, в какую‑то черную поношенную шляпу, повязанную черной косынкой, и в длинное, тоже черное пальто.

Войдя, она сейчас же принялась плакать и голосить:

– Ах‑ах‑ах… ваше… ваше превосходительство…

– Что такое? Кто эта женщина? – спросил Путилин агента.

– Мать девушки, найденной вчера перед церковью Спаса… – доложил агент.

Лицо Путилина было бесстрастно.

– Садитесь, сударыня… Да вы бросьте плакать… Давайте лучше побеседуем… – пригласил Путилин.

– Да ка‑а‑ак же не плакать‑то?! Дочь – единственная… Леночка моя ненагля‑я‑дная… Видела ее, голубушку…

Из расспросов женщины выяснилось следующее: она – вдова скромного канцелярского служителя, умершего «от запоя». После смерти кормильца в доме наступила страшная нужда. Чтобы не умереть с голоду, она шила, гадала на кофейной гуще, обмывала покойников; словом, делала все, чтобы вести с дочерью подобающий их положению образ жизни.

– А она – раскрасавица у меня! Характеру Леночка была гордого, замечательного, можно сказать. И‑и! никто к ней не подступайся! Королева прямо! В последнее время тоже работать начала. На лавки белье шили мы… Шьет, бывало, голубушка, а сама вдруг усмехнется да и скажет: «А что вы думаете, мамаша, будем мы с вами богатые, помяните мое слово!» «Да откуда, – говорю ей, – богатство‑то к нам слетит, Леночка?» А она только бровью соболиной поведет. «Так, – говорит, – верю я в счастье мое…»

Сильные рыдания сотрясли мать погибшей.

– А вот какое счастье на поверку вышло! А‑а‑ах!..

– Скажите, сударыня, ваша дочь часто отлучалась из дома?

– Да не особенно… Когда работу относить надо было…

– Когда последний раз до того трагического момента она ушла из дома?

– Часов около семи вечера. Жду ее, жду – нет. Уже и ночь настала. Тоскует сердце. Ну, думаю, может, к подруге какой зашла, ночевать осталась. Ан – и утро! А тут вдруг услышала: девушку нашли мертвой у церкви Спаса. Бросилась туда. Говорят, отвезли уж куда‑то. Разыскала. Взглянула – и с ног долой. Моя Леночка ненаглядная!

– Скажите, а ведомо ли вам, что за лифом вашей дочери были найдены сорок девять тысяч семьсот рублей?

На вдову нашел столбняк.

– К… как? Сколько? – заикаясь, воскликнула она. Путилин повторил.

– А где же деньги? – загорелись глаза у женщины.

– У нас, конечно, сударыня.

– А вы… куда ж их денете? Я ведь мать ее, я – наследница.

Мы невольно улыбнулись.

– Нет уж, сударыня, этих денег вы не наследуете… – ответил Путилин. – А вот лучше скажите: откуда, по вашему мнению, у дочери могла взяться такая сумма?

Вдова заплакала.

– А я почем знаю, господин начальник.

Путилин сдал вдову на руки своему опытному помощнику. У нее надо было узнать подробные сведения обо всех знакомых, о тех магазинах, куда Леночка сдавала работу. Туда по горячим следам должны были быть направлены агенты.

Но я ясно видел, что Путилин отдавал распоряжения как бы нехотя, словно сам не верил в целесообразность всех тех мер розыска, которые предпринимал. Я хорошо изучил моего гениального друга и чувствовал, что он делает все это больше для очистки совести.

– Позовите мне X.! – отдал он приказ.

X. был любимый агент Путилина. Физически очень силен, бесстрашный, находчивый.

– Слушайте, голубчик, сейчас мы с вами побеседуем кое о чем.

Затем он обратился ко мне:

– Поезжай, друже, домой и ожидай меня ровно в восемь часов вечера. Сегодня ночью мы продолжим наши похождения. Только отпусти денщика.

 

В логовище зверя

 

Стрелки часов показывали ровно восемь, когда я услышал звонок. Я поспешно открыл дверь и попятился, удивленный: первою вошла в мою переднюю… девушка, которую я вчера видел убитой на Сенной площади.

Крик ужаса замер на моих устах. Вдруг раздался веселый смех Путилина, вошедшего вслед за ней.

– Не бойся, дружище, это не привидение, а только моя талантливая сотрудница по трудному и опасному ремеслу.

– Фу‑у, черт возьми, Иван Дмитриевич, ты всегда устроишь какую‑нибудь необыкновенную шутку! – вырвалось у меня. – Но, боже мой, какой великолепный маскарад! Как похожа!

Я, подробно осматривавший труп, заметил даже большую черную родинку на левой щеке девушки.

Путилин был искусно загримирован, одет в обыкновенную, сильно поношенную и продранную триковую тройку.

– А мне в чем ехать? – спросил я.

– Да так, как есть… Только сомни воротник и обсыпь себя мукой или пудрой…

Я исполнил повеления моего друга, и через несколько минут мы вышли из квартиры.

У ворот нас ждал любимый агент Путилина.

– Все?

– Все, Иван Дмитриевич.

«Малинник», знаменитый вертеп пьянства и разврата, гремел нестройными голосами.