Господа Игры, том 2

Она медленно затащила руку обратно на скамейку, спустила ноги вниз – их тут же пронзил миллион иголок из горячего льда – и, отталкиваясь обеими ладонями от досок, аккуратно приняла сидячее положение. Жаль, что звезд уже не было. Были только тяжелые серые облака, и зацепиться взглядом, чтобы удержать себя в безумном падающем мире, было не за что. Тайра закрыла глаза, откинулась на спинку скамейки и старалась не двигаться и дышать: вдох‑выдох, вдох‑выдох, медленно, чувствуя, как прохладный влажный воздух обжигает горло, вдох‑выдох. Она просидела так минут двадцать, пока падение не прекратилось и она не почувствовала под ногами твердую землю. Нужно было добраться до нижнего уровня Башни. О том, чтобы идти на занятия, речи быть не могло.

Она попыталась открыть портал, ничего не вышло. Тайра попробовала еще раз, но магические потоки не слушались, ускользали, стоило лишь подумать о том, чтобы сплести заклятье. Может, голова плохо соображала после вчерашнего, но руки должны были помнить, Тайра столько раз тренировала это заклятье, прежде чем научилась колдовать его без рук. Она выставила пальцы в начальную позицию, вывела первый знак, но магия прошла сквозь пальцы, даже не коснувшись ее кожи. Магия была повсюду, Тайра чувствовала ее вибрации и видела ее потоки, но сама не могла сотворить даже такую элементарную мелочь, как портал. Тайра словно стояла под водопадом, но вода чудесным образом расступалась прямо над ее головой, оставляя ее совершенно сухой, не задевая ни единой каплей.

Тайра попробовала открыть портал еще раз, потом безрезультатно попыталась скастовать что‑нибудь совсем уж элементарное, но ни легкие, ни сложные заклятья ей не давались. Сил бороться не было, Тайра безвольно опустила руки и почему‑то вспомнила Зулейху. Сколько раз она пыталась выйти из своей тюрьмы? Да хотя бы из дворца… Что она чувствовала, зная, что больше никогда не прикоснется к магической ткани? Гнев? Отчаяние? Безысходность? Тайра была слишком слаба, чтобы чувствовать хоть что‑то, кроме усталости. Теоретически, если бы у Зулейхи было подходящее тело, она снова смогла бы колдовать. У Тайры тело было, просто сейчас оно оказалось повреждено магией сэра ′т Хоофта. Он ведь признался, что перестарался тогда с силой своего заклинания… Но его заклятье предполагало окончательную смерть, а не ограничение магических способностей. Тайра не могла лишиться магии навсегда. Это всего лишь постэффект. Неожиданный, незапланированный, но постэффект. Тайра была некромантессой, не умерла от магии своего Наставника, а значит, способности должны были вернуться. Это просто постэффект… Надо только переждать, дать своему телу восстановиться… Тайре было не привыкать жить без магии, но в Ишанкаре, пропитанном магией сэра ′т Хоофта, отголоски его колдовства поддерживали наложенные заклятия, и это было самое отвратительное. Ей надо было не в Башню, а подальше от нее, надо было убраться из Ишанкара, пока постэффект не отпустит полностью, но у Тайры не хватало сил даже на то, чтобы подняться со скамейки.

Мысли двигались в голове медленно, как сонная рыба в замерзающей воде неглубокого пруда у храма Канон. Рыба была золотая. Она блестела в лучах заходящего солнца, как и множество монеток, которые набросали на дно туристы. Золотые лучи отражались от чешуи и сверкали солнечными зайчиками, когда рыба подплывала близко к поверхности и тревожила ее своими плавниками. Хидамари кидала в пруд хлебные крошки, рыбы ловили их овальными ртами. Тайра вспомнила это буйство красок, гомон пришедших на экскурсию японских детишек, и глазам и ушам стало больно. Ей захотелось темноты и тишины, такой густой и плотной, чтобы в нее не проникали ни звуки, ни голоса, ни существа никакого из возможных миров, темного угла, в котором она смогла бы отсидеться, пока магия сэра ′т Хоофта не сменит гнев на милость. Хотелось спрятаться, так, чтобы никто не нашел, хотелось покоя и одиночества. Тайра собралась с силами и открыла глаза.

…Не было ни звуков, ни запахов, ни света. Не было ни верха, ни низа, никаких понятий о направлениях, ничего, о чем можно было бы сказать, что оно существует. Абсолютная тьма. Вязкая, густая и теплая. Тайре показалось, что она сходит с ума или что она незаметно для себя окончательно умерла.

Она понятия не имела, где находится, но это не было похоже на видевшийся ей всю ночь персональный ад. Она все еще сидела на скамейке, но самой скамейки тоже не существовало. Она просто сидела где‑то посреди тьмы межреальности. Не было ни боли, ни тошноты, ни головокружения, никаких следов постэффекта от магии сэра ′т Хоофта. Было удивительное ощущение легкости и усталости, и безумно хотелось спать.

Тайра подумала, как хорошо было бы иметь сухую одежду – и влага, пропитавшая за ночь ее платье, моментально исчезла. У нее не было сил удивляться. Она протянула руку во тьму и выудила из нее подушку, такую же большую и мягкую, как была у нее в детстве. Она легла на что‑то, что наверняка стало кроватью, натянула на себя теплое одеяло, обняла подушку обеими руками и провалилась в сон. Если окончательная смерть была именно такой, то Наставник был прав – бояться было действительно нечего.

Ей снился ван Хинкес, бессвязно и бессюжетно. Он то появлялся, то исчезал, то читал «Ave Maria» и «Credo», преклонив колени перед воткнутым в землю моргенштерном, то садился в спортивный автомобиль на колесах от «Белаза» и уезжал вслед за корейским автобусом, потом он почему‑то оказывался в ее комнате, и она знала, что он живет с ней вместо Фархи. Иногда Фархино место занимала Зулейха, она сидела по‑турецки поверх тканого покрывала, застилавшего ее кровать, переплетала свои косы и тихонько напевала что‑то себе под нос. Когда подобная чушь повторилась в очередной раз, Тайра заставила себя проснуться и какое‑то время лежала, прислушиваясь к своим ощущениям. Постепенно начали проявляться звуки: шелест бьющейся в окно листвы, стук капель о подоконник, философские звуки дудука откуда‑то снизу… Тайра открыла глаза. Она лежала в собственной комнате, правда почему‑то на полу. Такой отдохнувшей она не чувствовала себя уже очень давно. Она перевернулась с бока на спину, вытянула руку к потолку и сотворила простенькое заклятье. Магия работала. От ограничений сэра ′т Хоофта больше ничего не осталось.

Тайра вытащила из Арсенала разряженный мобильник, подсоединила его к сети и пошла в душ. Мобильник тихо дзынькал, принимая входящие сообщения, и наконец разразился нескончаемым звонком вызова. Тайра вылезла из ванной, замотавшись в полотенце, и ответила на звонок.

– Я думал, тебя уже и в живых‑то нет! – завопил Макс. – Ты где пропадала?

– Ты что так кричишь? – Тайра отодвинула трубку от уха.

– Я кричу? Ты еще Айзекс не слышала! – не унимался Макс. – Тебя не было неделю! Где тебя носило?

– Неделю? – не поверила Тайра.

– Что ты делала все это время?

– Спала.

Макс на том конце некоторое время молчал, а потом тоном заговорщика сказал:

– Ты понимаешь, как неубедительно звучит такая версия? Советую для Айзекс придумать что‑нибудь более натуральное.

– Но я действительно спала.

– Неделю? – в свою очередь засомневался Макс. – Что вы, некросы, бывает, по трое суток спите, это я в курсе, но неделю? И что за прекрасный принц тебя разбудил?

– Ты не поверишь, – Тайра хихикнула, – Айгер ван Хинкес.

– Что?! – опять завопил Макс. – Ван Хинкес в Ишанкаре?! Это уже слишком! Как ты его сюда протащила?!

– Ты в своем уме, мой лорд? Он мне приснился. И все.

– То есть ты проснулась от страха? – уточнил Макс.

– Именно, – Тайра была рада, что Макс не видит ее кривой усмешки. – Теперь все в порядке?

– Ты меня напугала, – Макс с облегчением выдохнул.