Храбрецы

После таблетки «Новигана», наступило время завтрака, его он по привычке приготовил на двоих – уродливые бутерброды были укором утренним стараниям. Бутерброды не говорил, нет, разумеется, но Олег слышал чей‑то голос в голове: «Зачем теперь стараться?»

Воистину, смысл утерян вместе с любимой. Скорее всего, мысли эти ошибочки, и через пару месяцев он поймёт, что нужно просто двигаться дальше, как это было всегда. Скорее всего. Сейчас он почти не верил в цифры, случайные совпадения, проценты. Похоже, что всё‑таки есть в этом мире судьба, и его судьба – быть несчастным. Интересно, также думает зимбабвийский ребёнок, умирающий от малярии? Или может, бедные дети Бангладеша, пьющие зелёную воду? Счастливы ли они?

Олег задумчиво отхлебнул холодной воды из кружки – чайник то не работал. А что насчёт его народа, счастливы ли русские, живущие в бетонных муравейниках? Не у него одного ведь умерли близкие люди, кто‑то вполне вероятно, до сих пор побирается на свалке, после лихих 90‑х. Впрочем, разговор этот был бессмысленным. Невозможно оценить счастье человечества, потому что каждый человек несчастен по‑своему.

Стало жарковато. Олег приоткрыл окно и взглянул на уже посветлевшее небо. Передать словами его изумление было проблематично: покрывало туч всё испещрено дырами, как решето, сонмы рваных отверстий покрывали небо со всех сторон. Сосчитать их было невозможно, как и помыслить масштаб произошедшего. Второе пришествие Христа? Инопланетяне? Просто природное явление? Проще было посоветоваться с другом, способным хотя бы успокоить.

Никогда не отличающийся торопливостью, Олег рванул к входной двери. Ему нужно было привести мысли в порядок, унять панику. Это ненормальное состояние, когда ты на уровне инстинктов понимаешь, что так быть не должно. Дверь напротив сотрясли удары. Он жал на кнопку звонка, кричал, бил ногами. Тишина. То же самое повторилось с ещё одной дверью – больше соседей у него не было.

А были ли они вообще?

Олег схватил ключи и вышел из дома.

На парковке никого не было. Взгляд его метался между машин, пытаясь найти хоть силуэт дрожания, хоть шёпот двигателя. Работа, все должны ехать на проклятую работу, но кабины опустели. Никто не сидел напряжённо в кресле, пытаясь собраться с мыслями. Это кладбище техники, уснувшей навсегда.

Его любимая «нива» стояла с краю. Он нежно погладил белоснежную крышу рукой и отключил сигнализацию. Ничего. Дверь со скрипом открылась ему навстречу, и Олег залез в холодный неуютный салон. Машина отказывалась заводиться. Раз за разом, с каждым поворотом ключа, из под капота раздавалось лишь затухающее рычание уставшего зверя.

Мужчина откинулся на спинку и выдохнул. Настроение разбираться со всем этим дерьмом не было, а так как панель вообще не горела, проблема наверняка в аккумуляторе. Вывод был простым и надёжным, как швейцарские часы – пойти пешком до продуктового магазина и купить минералки. В конце концов, если его голова так и будет продолжать болеть, он не сможет выдать ничего более дельного.

Выдернуть ключ, вылезти, закрыть. Почему‑то только сейчас его начала раздражать эта последовательность. А ведь вся жизнь наша состоит из замкнутых последовательностей, привычек, которыми мы отчаянно окружаем себя. Сигареты и алкоголь, не так важны, как кажутся. В действительности, гораздо большее значение мы придаём чистке зубов утром, традиционной пятничной тренировке, обязательной гречки в среду. Всё это кажется незначительным лишь до тех пор, пока действиям гарантирована стабильность, а их наполнение не меняется. Стоит, однако, сделать шаг вправо, как жизнь совершает крутой вираж, а мы неожиданно начинаем скучать по гречке.

Потому сейчас он и был раздражён. Олег всегда выполнял этот ритуал, когда выходил из машины, уже на работе. Но сейчас всё резко стало неправильным. И даже не потому, что Её больше нет. Просто мир изменился.

Круглосуточный магазин, стоящий особняком в престижном районе хай‑тековских многоэтажек, казался пустым. Олег неуверенно помялся у порога и открыл скрипучую пластиковую дверь. Сверху жалобно звякнул кое‑как прикреплённый звонок, оповещая продавца о посетителе.

– Эй! – Олег сплюнул прямо на пол. – Есть кто?!

Разумеется, пустота.

Крепкая рука прошлась по шершавой стойке из ДСП и скинула на пол несколько бутылок. Стекло со звоном разлетелось по полу, останавливаясь в некоторых местах. Мужчина поморщился и аккуратно переместился за прилавок. Необходимо было найти фонарик, возможно, он прячется где‑то в темноте подсобки, а может…

Есть!

Рядом с кассой лежал спасительный прибор. По ощущениям это был фонарик, небольшой, но, вполне вероятно, даже рабочий. Несколько раз ударив по дну, видимо, для надёжности, Олег зажал кнопку.

Луч света разорвал его глаза. Он направил фонарик от себя и часто заморгал, пытаясь прийти в порядок. Помогло слабо. Перед лицом летали мошки и пятна, а голова теперь просто раскалывалась. Зато, похоже, теперь у него есть первые улики. Луч выхватил в темноте одежду, лежащую на полу целиком. Так, словно люди вдруг сняли с себя все вещи и попытались одеть невидимого пьяного друга, уже лежащего внизу.

Два «трупа» у стойки, исчезновение застало их за пивом, и один здесь, на табурете перед кассой. Дела.

Задумчивое потирание подбородка не прояснило ситуацию.

Пустая одежда, отсутствие электричества, неестественная тишина. Олегу совершенно не нравилась сумма этих вещей, потому что ответы у него были лишь мистические, а если быть совсем точным – религиозные. Похоже, правы были бородатые попы, говоря о Втором пришествии Христа. И ещё больше была права Библия, говоря о прощении каждому, кто правильно верил в Бога. Вот и алкаши, похоже, не пропускали воскресную мессу, периодически отвлекаясь от бутылки. Но может, и он ещё заработает своё искупление? Будет помогать каждой встречной собачке, пока она не тяпнет его за руку.

Олег рассмеялся на удивление звонко для человека своего возраста, пригладил волосы и вышел на улицу.

– Ну что, мать вашу, готовы?!

– Ты чё орёшь, мужик?

Перед ним стоял молодой парень небольшого роста. Чёрные волосы, слегка раскосые глаза и смугловатая кожа выдавали в нём, если не чурку, то чурку наполовину. Однако говорил он хорошо, без акцента. Под тяжёлой зимней курткой ютились синтетические треники с рынка и замызганная футболка с надписью «Forever young».

– Что я ору? – настроение у Олега поднялось. – Да потому что хуйня какая‑то! На вот, сам посмотри!

Он перекинул ему фонарик. Ловец из парня был не очень, поэтому прибор чуть не разбился об асфальт, но лихорадочное махание рук спасло ему жизнь.

– И нахрена мне твой фонарик? – он изогнул растрёпанную бровь.

– Ты же в магазин шёл? Там темно, осмотрись по лучше и возвращайся, – поганая улыбка выползла сама собой. – Давай, малой, не ссы.

– Какой я тебе малой, мужик, мне двадцать три, – лениво отозвался парень, и с недоверчивым лицом направился к двери.

Вышел через пару минут.

– М‑да, – он вернул фонарик и достал сигареты. – Будешь?